Юрий Трещев - Город грехов

— Все это достоверно… — сказал прохожий. — Я жил в доме, расположенном напротив кладбища и был свидетелем всему этому…

— Говорят, его тень являлась из преисподней, чтобы начертать предупреждающие знаки… днем знаки смывали, но ночью они снова появлялись, и не было никого, кто мог бы все это понятно объяснить… знаки были увиты виноградными гроздьями, хотя самой лозы там не было… у стены росли лишь кусты черной и красной бузины, цветы которой давали вместо дикой ягоды гроздья винограда…

— Чудеса…

— У меня вопрос… почему у одних все слагается хорошо, а у других плохо?.. они ничего не приобретают, но и то, чем, как им кажется, они владеют, отнимается у них…

— Спросите об этом у бога, если он есть…

— А если его нет?..

— Говорят, у поэта было пять или семь жен и все они окончили жизнь несчастным образом…

— Что вы говорите?.. ничего не слышу… в ушах звон…

— Я говорю, что поэт жил в руинах с женой и когда она покончила с собой, в этом многие увидели знак… даже было возбуждено дело, но за ним не нашли никакой вины… все время, пока длилось расследование, шли дожди, сверкали молнии и страшно гремел гром… потом небо заалело, словно от пожара, и на деревьях появились цветы, хотя была осень…

— Ты прибавил к этой истории то, чему я никак не могу поверить… да и кто в это поверит?.. — сказал писатель.

— Поэту мнилось, что он избранный… он искал корни зла, а так как дороги он не знал, то блуждал… — сказал прохожий и скрылся в темноте.

— Что он сказал?.. кто он?..

— Он адвокат мэра… человек справедливый и осмотрительный…

— Говорят, поэт плохо кончил…

— Вы его знали?..

— Он был любовником жены судьи… они встречались на вилле… у нее сохранились его письма, правда, написанные как бы разной рукой, но подписанные его именем… что?.. да, я согласен, время на самом деле было смутное… помню, в тот год саранча напала на виноградники, а что не пожрала саранча, пожрали гусеницы и ржа… а потом грязь сошла с гор, грабя и опустошая все…

— Жена судьи была красавица… — заговорил прохожий. — Моя жена была ее подругой… голос у нее был как у сирены… помню, она пыталась покончить с собой, когда лишилась голоса… это случилось ночью на вилле судьи… я освободил ее шею от петли, но нашлись свидетели, которые опознали меня как преступника… якобы, я хотел отомстить ей за измену и оскорбление… почти год меня преследовали несчастья и вдруг преследование прекратилось… — Незнакомец умолк. Он колебался: продолжать ли ему дальше свой рассказ или замолчать…

День был пасмурный. Город тонул в тумане.

Писатель сидел на камне у входа в келью и вспоминал свою жизнь.

«Странно… почему-то вспоминается все только дурное, которые я совершал, быть может, по неосмотрительности или в безрассудстве?..»

Писатель закрыл глаза. Какое-то время он блуждал в темных сводчатых переходах женского монастыря, которые, казалось, уводили в потусторонний мир.

Увидев блаженную, писатель устремился за ней, но она исчезла в темноте…

Ночью поднялась буря с молниями и градом, с гор хлынула вода с грязью, все перевернула вверх дном, раскидала дома, деревья, людей. Многие в тот день нашли свою смерть.

Несколько дней тучи кружили над Лысой горой, осаждали ее.

Горожане не сомневались, что в этом действе не обошлось без вмешательства нечистой силы…

Утро было печально и туманно.

Невдалеке скрипела пиния, как будто человек стонал во сне.

Кто-то окликнул писателя. Он привстал.

— Ты не спишь?.. — спросил артист.

— Нет… как ты здесь очутился?..

— Не знаю… редеет тьма и я уже не вижу примадонну, но все еще слышу ее голос… она что-то говорит, смеется… так обольстительно… зыбкий призрак счастья… сгинь… исчезла… снова появилась, раскрылась как ночной цветок…

— Блаженство, счастье нам только снится…

— Ты думаешь?.. — артист с любопытством глянул на писателя.

«Ноги в пыли, капли пота на верхней губе, лицо тонко очерченное, бледное…»

— Жизнь везде одна… едва ли где милее… и пьеса та же… все те же маски… — сказал артист.

— Бог там, а мы ищем его здесь… — сказал писатель.

Воцарилось молчание. И вдруг послышался подземный гул, напоминающий глухое урчание и вызвавший ужас у скитальцев. Каждый лежащий камень, обломок колонны или пилястры мог оказаться псом, явившимся из-под земли. Все готово было принять формы пса, которого искал взгляд и находил.

Псы рыскали уже повсюду.

Гул стих и воцарилось гнетущее безмолвие.