Юрий Трещев - Город грехов

— И кто вы теперь?..

— Я странствующий лицедей, показываю свои фокусы там, где их способны оценить и за них заплатить… я как иллюстрация двойственности природы человека… сотворены мы богом, но манипулирует нами дьявол…

— Мне кажется, этот жонглер зримое воплощение беса… в своих одноактных пьесках он все смешивает: добро и зло, слова и жесты… он рыдает и смеется над несчастьями людей, приносит им облегчение… и даже позволяет себе показывать призраков каким-либо способом…

— У всех свои слабости… у этого человека дар кривляться, ходить на руках, витийствовать, вызывать возбуждение и веселить как обычных зрителей, так и глядящих с неба…

— А у вас какой дар?..

— Бог обделил меня дарами…

— Странно, писатель плачет, наверное, эти бездомные разбередили его старые раны… а теперь он целуется со скрипачом…

— Поцелуй на языке жестов — это символ равенства людей определенного круга…

Писатель записывал историю человека со скрипкой, когда из-за поворота дороги вышли бледные люди.

— Эй, господа несчастные… — заговорил артист. — Оставь печаль и слезы, вы теперь наши гости… правда, в обмен на историю… расскажите, в чем ваша беда?..

— Мы евреи…

— Это о вас сказано: они не узнали бога…

— Потому бог посмеялся над нами…

— Ну, посмеялся… и что?.. куда вы идете?..

— Мы идем в город… идем и сомневаемся… говорят, исполнилось проклятие и город погиб, а у меня там семья, дети…

— Все это слухи, которые, возможно, власти сами распускают, чтобы избавиться от лишних людей…

— Вы, думаете, у города есть надежда на спасение?..

— Надежда осталась на дне ящика Пандоры… — сказал философ.

— Однако голос у тебя как у сирены и даже слаще… спой что-нибудь… — попросил артист.

Еврей принял позу и запел. Он пел, помогая себе жестами и мимикой. Словами песни еврей рассказал историю о любовных страстях женщины и мужчины, как, сбросив одежду, нагими телами любовники прильнули животом к животу, бедрами к бедрам. Они словно срослись. Любовь лишила их стыда.

Не все еврей рассказал, что-то скрыл, не выговорил до конца, лишь рассыпал намеки, где-то позволил себе заменить ответ вопросом. Он пел о прелестях женщины, об ее нраве. Он пел и менялся. Он то приобретал черты изящного грека, то сдержанного немца, то величавого жителя востока.

Женщина из истории еврея жила шумной и праздной жизнью, жадно пила из чаши наслаждений, правда, надо сказать, наслаждения были не самого высокого качества. Измена мужа принудила ее стать преступницей. Она убила мужа и бежала в пустыню, чтобы жить в полном уединении, но ее выследили и арестовали. Из пустыни она попала в тюрьму, а из тюрьмы в сумасшедший дом, но пробыла она там не долго, переселилась на небо.

— В любовных делах слаще бывает мечта, чем воплощение мечты… — сказал философ.

— Унылую ночь ты от нас отогнал своим пением… как звали эту женщину?.. — спросил писатель.

— Имя ее?.. зачем вам его знать?..

— Смутная история и сочинена смутным автором, но, надо признать, что пел ты вдохновенно и откровенно… — заговорил артист. — Таких историй тысячи… когда-то я тоже был пленником страсти и много чего претерпел, пока не прозрел… я очистился от всех желаний и стал нищим…

— Что тут скажешь?.. — еврей снял шляпу. — Может быть, вы меня чем-нибудь одарите?..

— Постыдитесь, вы же интеллигентный человек, артист… впрочем, у вас есть возможность получить роль в моем театре…

— Вы, по всей видимости, гений… не смею утверждать, но я вам не подхожу… я человек маленький… — Еврей потер шишку на лбу.

— Что вы все трете лоб?..

— Мне кажется, что у меня рог растет прямо из середины лба… назовите его рогом изобилия, или избавления, мне все равно…

— Странный вы человек… на людях я самого себя изображаю обычно лишенным изъянов и пользующимся известностью, признанием… по правде сказать, славу я получил через брачные узы… жены меня ославили… а вы женаты?..

— Я был женат…

— И что случилось с вашей женой?..

— Она ушла и не вернулась… тело ее искали, но не нашли… она исчезла, растворилась в воздухе, но иногда она приходит ко мне невидимой, чтобы взглянуть на меня спящего и получить наслаждение… — Еврей утер слезы.

— Он, мне кажется, не столько евреем и преступником, сколько бедным и несчастным человеком…

— Однако голос у него восхитительный…

— У моей жены был такой же голос… прошлой ночью она мне снилась… я увидел ее и пошел к ней, но не дошел, ноги задрожали, ум помутился… я испугался, что не смогу вернуться…