Юрий Трещев - Город грехов

«Какая разница, куда идти, туда или сюда…»

Он шел пока не упал ничком на песок.

«Если умирать, так лучше умирать здесь, чем чуть дальше…» — подумал он и потерял сознание.

Спустя какое-то время писатель пришел в себя и понял, что лежит на песке и не один.

Рядом с ним лежала женщина.

Писатель перевернулся на спину, испытывая странное состояние. Он был собой и в то же время кем-то еще.

Привстав, он огляделся.

Пейзаж был мрачный, зловещий.

Женщина спала.

Писатель осторожно заглянул женщине в лицо.

Лицо бледное, губы тонкие, изящно очерченные, глаза закрыты.

— Мне кажется, я рожаю… — прошептала женщина и открыла глаза…

Писателю пришлось принимать роды и обмывать появившегося на свет младенца.

Пока писатель занимался ребенком, женщина очнулась и с удивление воззрилась на писателя.

— Вы кто?..

— Я писатель… и отчасти акушер… — Писатель улыбнулся. Он говорил, прикрываясь завесой непонятных и образных выражений. Неудивительно, что женщина не поняла ни слова из его монолога. Выглядел писатель вполне прилично, и она положилась на чувства, хотя они и обманчивы.

Писатель и женщина объяснились и после объяснения нашли пещеру и стали жить.

Человек хочет быть счастливым. Если цель жизни — удовольствие, у человека есть все необходимое, чтобы быть счастливым…

Этот период своей жизни писатель прожил как муж и философ.

«Бог послал мне эту женщину… — думал он. — Хотя, как говорят, женщину посылает человеку некто другой…»

Женщина проснулась, а писатель все еще спал.

Ему снилось, что он лежит в тенистом саду в окружении детей с рожками. Он любил детей. Дети в его сне были внешне похожими, но разными по характеру. Они играли, ползали по нему…

Лето писатель, женщина и мальчик провели в пещере и никому не мешали жить. Не создавали они проблем и богу…

Проснувшись от сна, писатель вышел из пещеры наружу.

Ночь еще скрывала половину неба.

Почти равнодушно, как философ, писатель созерцал пейзаж.

Вдруг по небу прокатился гром. Повеяло холодом.

Писатель судорожно повел плечами и быстро вернулся в пещеру.

Женщина встретила его слезами. Она нечаянно придушила ребенка во сне.

Мальчик лежал, объятый трепетом смерти и тихо скулил. Эхо гулко отзывалось на его стенания.

Писатель глянул на женщину. Ему показалось, что над женщиной витали ангелы смерти.

— Бог дал, бог и взял… — пробормотал писатель. — Все мученики, разрешившись от тела, пребывают на небе с богом… там мальчику будет хорошо… там он уподобится ангелам… впрочем, в этом я не совсем уверен… пока все это только предположения, однако предположения довольно правдоподобные…

Сбивчиво, порывисто женщина что-то сказала.

Писатель не понял, переспросил.

— Я задыхаюсь… — прошептала женщина. Она умерла от приступа астмы…

Похоронив женщину и ребенка, писатель сел на камень у входа в пещеру.

Он сидел и размышлял:

«Скоро зима… надо возвращаться в город…»

Помедлив, писатель собрал свои вещи и пошел.

Он шел, пока не пришел в город.

У руин женского монастыря писателя арестовали за бродяжничество.

Из тюрьмы писатель вышел по амнистии усмиренным, так что среди людей был словно овца.

Он вернулся в дом, в котором когда-то жил, но его никто не узнал. Его считали умершим и не вспоминали о нем.

Писатель не предался отчаянию, он спустился с террасы, вышел на площадь и представился толпе как вестник от бога. Среди прочих вполне достоверных подробностей он сообщил людям нечто такое, отчего невозможно было не прийти в удивление. Люди смеялись и аплодировали.

Увидев человека в форменной одежде, писатель спрятался за спинами зрителей.

С властями писатель вел себя как собака, вилял хвостом.

Власти запретили писателю говорить и распространять всякую ложь, противную истине, и тогда он подкрепил свои слова чудом и совершил нечто невиданное, после чего покинул город. Но об этом достаточно…

Писатель спал.

Во сне он переходил из города в город и очутился на острове, где обитали те, кого называют блаженными, но и там он не получил ответа на вопрос о происхождении зла и причине страдания невинных людей.

«Может быть, кара бога — это испытание, если только он в действительности правит миром и определяет судьбы людей… но иногда мне кажется, что он или не может, или не хочет вмешиваться в человеческие дела…» — размышлял писатель. Днем он шел, куда вела его дорога, а ночью созерцал звезды, украшения неба, но ничтожны знания человека о тайнах и чудесах окружающего его мира и ничтожен и жалок сам человек по сравнению с богом…