Юрий Трещев - Избавитель

Карусель вдруг замедлила ход, остановилась. Прелестная, очаровательная фигурка в длинном, спадающем складками платье с небольшим декольте, взмахнув крыльями рукавов, опустилась рядом с ним.

— Ну, что ты стоишь, как вкопанный, пошли… — На ее открытом, приветливом личике заиграла улыбка. — Ах… — Лиза тихо вскрикнула. Он наступил на ее тень. Он знал, что она только плод воображения. Каждый раз он рисовал ее по-разному. — Какой ты неловкий… иди за мной… — Она подтолкнула его вперед мимо спящего охранника к винтовой лестнице. Несколько крутых ступенек и дверь захлопнулась за его спиной. Он был один в маленькой комнатке с выходом на крышу. Швейная машинка, комод, фотографии в металлических сдвижных рамках, створчатое зеркало. К своему удивлению он увидел в зеркале уже знакомое ему лицо рыжеволосой девы в черном. Она переодевалась. Накинув на себя довольно поношенный и просторный персидский халат и, как будто не замечая его, она разговаривала сама с собой.

— Уловить минуту и все… я должна была притвориться, что ничего не заметила и не поняла и игра продолжилась бы… увы… — Она грустно улыбнулась своему отражению, представила себя молодой и цветущей. — Все бледнело передо мной, даже цветы, с луной соперничала и вот, результат налицо… и всему причиной моя нерешительность… так хочется броситься в эту непроглядную глубину и там соединиться с ним, в этом волшебном мире любви, ничего общего не имеющем с этим миром, там я была бы счастлива… — Она подняла руки перед собой, так, как будто она держала на руках малыша. Пухлая ручка малыша скользнула по ее щеке вслед за слезой. — Все прошло мимо… дети, любовь… Боже мой, этот сладкий плен… — Несколько театрально она вскинула руки. — Как бы мне хотелось склонить голову ему на грудь… упоение объятий, прикосновений… душа наполняется блаженством, сердце бьется, вспыхивает страсть желания… решайся, или — или… увы… уже поздно, момент упущен, да и я уже успела пережить кое-что… и все же я рада была бы его увидеть, узнать его судьбу… кто он теперь?.. священник или актер… Боже мой, как он говорил, точно ангел с небес… не могу вспоминать его без улыбки и мне грустно… может быть, он достиг чего-нибудь, может быть, даже удивил мир… или бродит, скитается, изменив внешность и имя… прочь, прочь, все это не стоит ни слов, ни слез… — Она глянула на Моисея и мимо, страдальчески нахмурила брови. Некоторое время ее отвлекал вид из окна и странное поведение здешних обитателей. — Что-то там происходит… уж не умер ли Старик?.. бедный Старик… а вот и его слуга, урод, недоносок, загляни ему в душу и жить не захочется… ну, вот, я совсем забыла о моем госте… кажется все уже готово к его приему, я приведу его еще сонного… ласки сладостны во сне… — Она отступила от окна, дальше, дальше, оглянулась. В отзвуках городского шума ей почудились едва слышные шаги. Дверь в коридор была приоткрыта. — Что со мной такое?.. шагу ступить не могу, как будто тина ноги связала и… ах… — Она наткнулась на Моисея. — Кто ты, лица твоего не вижу?.. постой, куда же ты?.. я ведь не враг тебе… ты весь дрожишь, не бойся меня, выпей вина… ты любишь теплое красное вино с водой?.. нет?.. у тебя еще не вошло это в привычку… — Натыкаясь на какие-то воспоминания о вещах и радуясь чему-то, она отпила глоток вина.

На миг Моисей увидел ее другой. Она была прелестна, нетронутая, юная. Он поцеловал с осторожностью ее улыбающиеся слегка припухлые губы, глаза, присел робко на край кровати, пьянея от ощущений, запаха, странной близости…

— Какие у тебя прелестные ресницы и глаза… — Она слегка откинулась, как-то странно меняясь.

Чем дольше длилась пауза, тем тревожнее становились ее глаза. В замешательстве Моисей отступил к двери. Он уже боялся ее и дрожал всем телом. Свет освещал лишь ее лицо, скорее унылое и жалкое, чем привлекательное, и вся сцена приобрела какое-то оскорбительное звучание. Рассыпая шпильки, она распустила волосы, пояс халата. Обнажились плечи, грудь, округлые бедра.

— Ну, иди же ко мне… тебе будет хорошо…

Чувство, похожее на отвращение, оттолкнуло Моисея, и он с трудом очнулся от кошмара. Он лежал на кровати мокрый от пота, все еще слыша чьи-то жалобы, всхлипы, плач, обрывки слов. Он ничего не мог понять.

«Кто она, эта дева?.. она явно безумная… и что означают все эти малопонятные перемещения из одного места в другое?.. что происходит?.. такое впечатление, что я перехожу из рук в руки, как разменная монета… черт, голова, точно чугунная, меня явно чем-то опоили… может быть, все эти перенаселенные кошмары с жутковатыми подробностями лишь плод моего больного воображения?.. но девочка явно не выдумана… и эта карусель с тускловатыми лошадками… Боже мой, а где же Жанна?..» — Моисей подбежал к окну, затянутому паутиной решетки, потом к запертой двери и закричал. Охранник не слышал его крика. Он спал. Никогда он не спал таким глубоким сном…