Юрий Трещев - Избавитель

Рассвет застал Савву в зимнем саду. Он еще не совсем проснулся. Глаза опухли. Вяло, в самом дурном настроении, он приподнялся, сел. Кто-то помогал ему. Две невидимые руки поддерживали его сзади. Он обернулся. За его спиной стоял незнакомец. На вид нескладный, щеки впалые, на шее нитка серого янтаря. Увидев пятно на лбу незнакомца, Савва отвел глаза. Ему вдруг стало страшно.

«Кого-то он мне напоминает… Боже, я уже боюсь собственной тени и от каждого шороха вздрагиваю, и сердце ноет…»

— Вам снился странный сон… — заговорил незнакомец, не глядя на Савву. — Как будто люди ходили по пустоте и не могли упасть… целый народ…

— Кто ты и как ты здесь очутился?..

— Дверь была открыта и я вошел…

— Ты смеешься?.. сюда нельзя просто так войти… может быть, ты и есть тот самый Избавитель?.. Боже, в глазах темнеет, все плывет… так ты пришел их спасать… открой окно и посмотри на них, на этих идеалистов, карьеристов, авантюристов, шлюх, на это мычащее и блеющее стадо… многие из них даже не знают, зачем они живут… свобода, равенство, братство и прочий бред… каждый борется только за себя и за свою власть… — С усмешкой Савва посмотрел в окно. На лужайке у солнечных часов шумела толпа, на паперти толпились нищие, увечные, слепые. В толпе мелькнула фигурка девочки 13 лет. Савва обратил внимание на образок на ее груди. Снова начался дождь. В миг лужайка опустела. Усмешка сползла с губ Саввы. Он как-то весь съежился и заговорил унылым, морочливым голосом: — Не понимаю, что это за мания — спасать мир?.. да и от кого его спасать?.. и для кого?.. они жалуются, что они несчастны, но они сами делают себя несчастными… все, иди, не тревожь меня по пустякам, иди и спасай их, если спасение в твоих руках и если у тебя нет других забот… а мне надо выпить лекарство от старости… — Савва попытался встать, наткнулся рукой на раздавленную гроздь винограда, брезгливо отдернул руку, встал, краем глаза недоверчиво и неуверенно подсматривая за незнакомцем, он словно чувствовал за собой вину, потом подошел к фонтану, омыл руки, лицо…

Неожиданно над ним кто-то закричал. Захлопали крылья. Савва испуганно заморгал, заслонился руками. Описав над его головой круг, попугай вылетел в окно. Савва с облегчением вздохнул, увидев, что незнакомец исчез. Да и был ли он?..

— Странно, кажется, у меня начались галлюцинации… — Неприятный посетитель вывел Савву из себя. Он раздраженно вытер мокрое лицо подолом рубашки и с сомнением и колебанием глянул по сторонам, потом на город, на скрипящие флюгера Башни, вокруг которых кружили вороны, на беспросветное небо…

Кто-то окликнул Савву по имени, которое он уже забыл. Он осторожно раздвинул ветки и увидел в траве свою ночную искусительницу. Она лежала, как плод, дозревающий на солнце, осыпанная увядающими ирисами…

Горожане, встревоженные слухами о приближающемся конце света, волновались. Одни искали убежища в необитаемых местах, другие веселились, третьи заняли всю пустоту Болотной площади и весь Каретный ряд. Перед ними выступали ораторы из числа поэтов и артисты. На одном дыхании они читали свое и чужое из драм и трагедий…

Лысоватый господин вышел из Южных ворот Башни и побрел через площадь. Он всматривался, прислушивался, улыбался. Все шло хорошо и как надо.

Накинув на голову капюшон, лысоватый господин втиснулся в толпу. Какое-то время он разглядывал японские фонарики, потом шарманки, выставленные для продажи у статуи Писца.

Неожиданно Писец спрыгнул с пьедестала, бросил свои свитки, папирусы, прицепленную к поясу бронзовую чернильницу, заткнутое за ухо перо и побежал, прихрамывая. Голова пошла кругом и, чтобы не упасть, лысоватый господин оперся на пустой пьедестал. Вдруг он расхохотался. Он знал, что в толпе искусно сокрыты творящие порядок и беспорядок и стал выискивать их. Он нашел два-три знакомых лица, нахмурился. Он почувствовал, что и они сбиты с толку красноречием незнакомца с багровым пятном на лбу.

«Дураки, опираться надо на вещи, а не на призраков… машет руками, как нетопырь… и голос, как у евнуха…» — Все еще хмурясь, лысоватый господин подошел к другой толпе и прислушался к старику в серой хламиде и в галошах на босую ногу, который, захлебываясь и присвистывая, бормотал:

— Вот тебе крест, сам видел своими глазами, как из Южных ворот Башни вышел, покачиваясь, гусь, а следом за ним вылетела ощипанная курица, хлопая пустыми крыльями, а за курицей вышла свинья, а за свиньей поползли гады… и, наконец, изошло нечто совершенно кошмарное… лицом оно было похоже на птицу, а туловищем и стрижкой на пуделя…