Алессандро Пиперно - Ошибка Лео Понтекорво

Еще один способ, который Самуэль использовал, чтобы продемонстрировать свою верность брату, — всегда ставить в меньшинство Камиллу. Как в тот вечер, когда они отказались сесть с ней рядом за стол и Сэми принялся смотреть на Камиллу с насмешкой. Такое отношение вызвало в этой обычно загадочной и непроницаемой девочке уныние. Казалось, что в ее детских глазах стоял вопрос: что я тебе сделала? Почему ты так со мной обращаешься? Почему рядом с братом ты становишься другим человеком? Чего я не могу понять?

Ощущение отчуждения привело к тому, что она отчаянно попыталась сделать нечто ей неприсущее, а именно вступить в разговор. Лео заметил, как Камилла, стремясь привлечь внимание Самуэля, попыталась вступить в беседу с банальными комментариями. Самоубийственная стратегия, учитывая поведение Сэми, которое становилось все более пренебрежительным. Вдруг, то ли сделав еще одну отчаянную попытку обратить на себя внимание, то ли стараясь намеренно задеть его, она сказала Самуэлю: «Ты красный как рак. Ты слишком долго пробыл на солнце сегодня!» Лео сразу же пришел на ум ужасающий загар родителей Камиллы. Из этого он сделал вывод, что в словах девочки крылся не слишком зашифрованный упрек.

Но Сэми не придал никакого значения этому упреку. Более того, он даже обратился к ней со стишком, естественно, чтобы развлечь брата. «Много солнца, мало солнца. Много воды, мало воды…» — громко и радостно продекламировал Сэми. Лео узнал эту фразу из «Бьянки», фильма Нанни Моретти, фильма, который его сыновья просто обожали и который стал источником дюжины цитат, пополнивших их широкий репертуар. Камиллу сильно задела очередная насмешка, в то время как Филиппо покатывался со смеху. Из-за грустного личика Камиллы, а также из-за того, что ее сыновья не прекращали жестоким и неуместным способом издеваться над ней, неся бессмысленные глупости, Рахиль намекнула мужу, слегка коснувшись его руки, чтобы он вмешался. Рахиль знала, насколько сыновья уважали отца, также она знала, что его фигура излучала какую-то особую харизму, которая наводила почти физический страх на Филиппо и прежде всего на Самуэля. Лео, не менее жены устав от их болтовни, не заставил себя долго просить:

«Прекратите!»

Дождавшись, когда сыновья умолкнут, он дал волю своему раздражению:

«Вам кажется вежливым так себя вести? Вы не чувствуете, что это совсем не забавно? Вам не кажется странным, что никто, кроме вас, не смеется над вашими репликами и цитатами? Уверяю вас и можете довериться полностью моему суждению, вы нисколько не остроумны, вы невоспитанны и попросту злы со стороны тех, кто на вас смотрит. Вы выглядите полными дураками. К тому же вы повторяетесь, сами того не замечая. Даже реплики Мела Брукст, Вуди Аллена или Нанни Моретти, которых я вас в свое время научил любить, если их повторять по сто раз на дню, становятся тошнотворными. Прекращайте это. Поняли?»

Затем он добавил уже без раздражения в голосе, но с важностью библейского пророка:

«И прежде всего я запрещаю вам смеяться над вашей матерью, которая, будучи слишком умной и тактичной женщиной, отказывается понимать вас. И приказываю вам не исключать из разговора нашу гостью».

Великий спаситель. Герой женщин! Таковым он должен был показаться Камилле. Тем, кто приходит в подходящий момент, чтобы восстановить порядок и дисциплину. Его слова оказали необычное воздействие. Самуэль и Филиппо неуверенно усмехнулись. Но выговор отца заставил их прикусить языки. Резкую смену регистра в поведении с ней Камилла смогла наблюдать, когда после обеда Филиппо вышел с матерью в кафе поесть штрудель с мороженым. Самуэль снова стал вести себя с ней слащаво-предупредительно.

А сейчас очередь Лео вспомнить то чувство умиротворения, с которым он оставил вечером после ужина Самуэля и Камиллу, развалившихся у камина. Он как будто снова слышит собственный голос: «Не лежите так близко к огню!» А также крики Самуэля: «Папа, папа! Быстрее сюда! Камилла не дышит! Папа, иди сюда, пожалуйста!» Эти крики о помощи он услышал позднее, из своей комнаты, уже лежа в постели с книжкой. Лео снова вспоминает, с какой прытью он помчался в гостиную. Он увидел там испуганного Самуэля, склонившегося над Камиллой, которая задыхалась от кашля, судорожно глотая между приступами кашля кислород, в котором так нуждался каждый квадратный сантиметр ее тела. Ее руки и лицо в буквальном смысле посинели.

Тогда вся неловкость, которую до сих пор Лео, бог знает почему, испытывал в присутствии этой девочки, внезапно исчезла. Лео Понтекорво, детский врач-онколог, привыкший иметь дело с более сложными случаями, перед сильным приступом астмы (вызванным дымом камина или нервами) повел себя с образцовым спокойствием и хладнокровием.