Анна Козлова - Все, что вы хотели, но боялись поджечь

— Саш, — сказал он, скидывая мою руку, — ты хочешь поблядствовать? Ты же за этим сюда приехала? Только непонятно, зачем потащила меня. На тебя все пялятся! Хули ты оделась в эти шорты? И ты начинаешь себе жопу и ляжки намазывать маслом специально, чтобы все эти арабы на тебя пялились?

— Что ты несешь? — вскинулась я.

— Я говорю только о том, как ты намазываешься маслом для загара!

— Твоя жена, наверное, делала это так, что даже арабы отворачивались! За это ты в нее и влюбился!

— Господи! Что ты вообще знаешь о моих с ней отношениях…

— Она тебя никогда не возбуждала! В этом весь секрет. И я хочу понять, как это происходит, как мужчина типа тебя знакомится с женщиной типа нее и понимает, что именно на ней надо срочно жениться! А не на мне, слышишь меня, сука, не на мне — нет! Меня можно просто поебывать время от времени! Потому что я такая, на меня арабы пялятся! И я всех возбуждаю!

— Да потому что я не уверен, что, когда ты выйдешь из дома и пойдешь на работу, ты ни с кем не трахнешься! — заорал Гриша в ответ.

— Это единственный вопрос супружеских отношений?

— Да!

— Тогда я пойду и трахнусь с первым попавшимся арабом, потому что я никому ничего не должна, я не замужем, дорогой.

— Если ты это сделаешь, — говорит он, — то…

— То что?.. — перебиваю его я. — Что же случится?

Он развел руками и сказал фразу, поставившую точку в наших отношениях:

— Да иди. На что ты еще способна?

В итоге романтическое путешествие двух людей, которые внезапно поняли, что не могут друг без друга жить, превратилось в кино мрачных обобщений в духе Катрин Брейа с элементами XXL (несущими, впрочем, основную нагрузку). Мы не разговаривали, не ходили вместе ни есть, ни пить. Последнюю нишу целиком занял Гриша, по-моему даже ни разу не искупавшийся, а я дни напролет жарилась на солнце, а после заката развлекала обслуживающий персонал отеля. Арабы, в чьи обычные функции входила чистка бассейна, уборка бычков и мытье заблеванных унитазов, не вполне понимали причину такого сексуального энтузиазма, но не упускали своего шанса познать меня в каморке с гладильными досками или в туалете ресторана. Лишних вопросов мне не задавали, из чего я делаю вывод, что с подобным явлением они сталкивались не впервые за свою ошеломительную карьеру.

Когда среди ночи я добиралась до нашей комнаты, Гриша либо уже спал, либо сидел перед телевизором мертвецки пьяный. Из желания разозлить его я говорила:

— Какой у вас замечательный отпуск выдался, Григорий Иванович. А как же экскурсии, подводный мир, золотой песок, новые знакомства?

— Приходится чем-то жертвовать, — бурчал он в ответ.

На этом общение заканчивалось.

Но самое неприятное открытие состояло в том, что на фоне семейного отдыха в Египте наша ситуация отнюдь не была уникальной. Все мужики бухали с таким остервенением, словно бы в их жизни успело случиться что-то более ужасное, чем женитьба, рождение детей и покупка шести соток под дачу. Бабы начинали поддавать часов с четырех и прямо на пляже — ближе к ужину между ними рассредоточивались водители надувных «бананов» и ведущие пляжной аэробики, склонявшие наиболее симпатичных к необременительному траху.

Находясь вместе, эти русские семейные пары почти не разговаривали, если только не ругались. Наверное, потому, что говорить было не о чем. И когда я смотрела сквозь темные очки, как они проходят мимо с тяжелыми лицами, я думала, что единственное, что их роднит между собой, — исключительное физическое уродство. Почти у всех мужчин наблюдались огромные отвисшие животы, даже маленькие мальчики содержали в своих фигурах прообраз этого гигантского, сального пуза. Женщин отличали чудовищные стрижки, отвисшие бока, грудь, при взгляде на которую могло показаться, что она выкормила по меньшей мере стадо свиней, и крайне специфический взгляд. Взгляд русской женщины на отдыхе я бы определила парадоксально — он выражает агрессивную затравленность. Такая женщина может послать вас к ебаной матери хоть сто тысяч раз, а потом все равно даст. Потому что не представляет, как можно не давать всем, всегда и по требованию.

Значит, вот это и есть семейная жизнь, думала я, отодвигая шезлонг в тенек. А как они, интересно, трахаются с такими животами? Хотя, что это я говорю, они просто не трахаются. Этим, скорее всего, все и объясняется. Как только заканчивается секс, заканчиваются и чувства. По крайней мере, те чувства, которые делают мужчину и женщину счастливыми. Чувство долга, благодарности, беспокойство за общих детей и совместно нажитое имущество — явно не из этой серии. А желание заниматься сексом с любимым, как ни крути, проходит годика через три совместной жизни, словно его и не было. И это означает только одно — любые сексуальные отношения конечны, чувства конечны, человек смертен. Почему только за три года беспечности мужчина должен расплачиваться десятилетиями жизни бок о бок с женщиной, которая не помещается на отдельное сиденье в автобусе, или женщина должна расплачиваться десятилетиями жизни с мужчиной, наблюдающим собственный член исключительно с помощью зеркала?