Иржи Грошек - Реставрация обеда

– Так получилось, – вздохнул я.

– И, между прочим, – добавила Янка, – ты неправильно перевел слово «образ». По-английски – это «имидж», а совсем не «прототип».

Янка перевернула карточки, чтобы разглядеть изображения…

– Мне кажется, надписи не соответствуют картинкам, – поморщилась Янка. – Зачем ты обозвал меря «подобием»?

– Поторопился, – честно признался я. – Поэтому и накарябал что попало…

– Густав-Густав, – покачала головой Янка. – Ты меня удивляешь… А кто такая Вендулка?

– Да так… – отмахнулся я. – Хотя, если хочешь, можешь с ней познакомиться… Все эти карточки приглашена на обед к одному моему знакомому… Йиржи Геллеру…

Янка еще раз бросила взгляд на фотографии и язвительно спросила:

– А по-человечески он сделать этого не мог?

Тогда я пожал плечами и ответил, что, по всей вероятности, – мог, но решил это сделать через меня…

Йиржи Геллером мы жили по соседству. Он на первом этаже, а я – на втором… История наших отношений – очень старая, и сомневаюсь, что надо ее пересказывать в очередной раз. Но Йиржи Геллер, особенно когда бывает не в духе, предполагает, что эта история могла бы сложиться иначе. Я же верю в предначертания и возражаю, что по-другому и быть не могло. Что вначале – мысль, а уж потом – слово. И пусть Йиржи Геллер думает, прежде чем упрекать меня в отсутствии толерантности. Тем более, при своем сволочном характере. Как правило, эти душеспасительные беседы ни к чему конструктивному не приводят, но позволяют поддерживать некие отношения…

Наш двухэтажный дом, построенный в смешанном стиле, только подчеркивает разногласия его владельцев. Большего несоответствия первого этажа второму – я никогда не видел, ни в жизни, ни в смерти. Втайне от Йиржи Геллера этот архитектурный стиль я называю – «козел в цилиндре». Где под «козлом» подразумевается его часть дома, а «головной убор» по праву принадлежит мне. Сам Йиржи Геллер по этому поводу вслух не высказывается, но замечая, как он ехидно поглядывает вверх, можно с уверенностью предположить, что стиль второго этажа вдохновляет его на мерзкие эпитеты. Как и мои «кисейные» занавесочки на окнах…

Что же касается сада, то и здесь – я предпочитаю выращивать цветы, а Йиржи Геллер – протаптывать дорожки во всех казуистических направлениях. Одно время я пытался засеивать эти дорожки травой и даже устанавливал таблички, дескать – «тропинки для ослов». То есть перенимал удачный опыт «Гайд-парка». Но Йиржи Геллер, в отличие от британских джентльменов, продолжал разгуливать по саду, как ему взбредет в голову, не обращая никакого внимания на предупредительные надписи. Только однажды поинтересовался, не задумал ли я заняться разведением вьючных животных.

– Я совершенно не против, – пояснил Йиржи Геллер. – Только вряд ли они умеют читать…

Еще мы никак не могли поделить вестибюль. Йиржи Геллер настаивал, что первый этаж всецело находится под его протекторатом, а я с порога – попадал в преисподнюю. И прежде чем подняться к себе на второй этаж, вынужден был лицезреть картины «страшного суда», развешанные по стенам. Может быть, я действительно ничего не понимаю в постмодернизме, но «сцена расчленения мотоцикла бензопилой» не очень-то мне близка…

«Художник думает, что творчество – это синтез божественного и болезненного. Только не может определить – что у него от Бога, а что развивается вследствие перенесенного в детстве менингита…»

– Когда выздоравливает художник, его искусство становится скучным, – возражал Йиржи Геллер в ответ на мои замечания, что подобные картины скорее диагноз, чем украшение нашего интерьера…

И относительно гостей – двух мнений быть не может. Если ко мне приходят люди, чтобы поделиться своими философскими воззрениями, то к Йиржи Геллеру съезжаются мракобесы со всей округи и буйствуют до утра. Эти оргии озвучиваются какофонией для подтверждения смерти Иоганна Баха и Людвига ван Бетховена.

Поэтому время от времени я просто вынужден изо всех сил топать ногами, приговаривая: «Иоганн – жив! Иоганн – жив! Иоганн – жив!» Отчего у Йиржи Геллера на первом этаже трясется люстра и мигает свет. Тогда Йиржи Геллер поднимается ко мне и предлагает выпить с ним на брудершафт кагора.