Кармен Посадас - Добрые слуги дьявола

Она прижала телефон к уху плечом, одна ее рука возвратилась к клавиатуре, а другая потянулась обратно к мыши. Из телефона донеслось:

«Радость моя, золотце! Это мамочка. Как у тебя дела? Я сейчас на Сицилии с Ферди: еда просто потрясающая, теплоход комфортабельный, только вот греческие руины все похожи одна на другую… А, кстати, как твоя личная жизнь?»

В другой серии фотографий рук тоже нет, и на шести-семи снимках лицо едва различимо. Инес, увеличив один из них, вздохнула: «Скоро — нравится тебе это или нет — придется носить очки». Ужасно здесь получилась эта женщина: она ведь примерно того же возраста, что и Беатрис, мать Инес, но лифтинг ей сделали намного хуже — настоящая ведьма из сказки про Белоснежку! Ужасные фотографии, ни к черту не годятся… Что ж, посмотрим другие.

«Рррааадость моя, с днем рождения! (Браво, мамуля… он был три дня назад). Я так очарована Италией, что, думаю, еще не скоро вернусь в Мадрид (хихиканье, прерывистое дыхание, потом Беатрис снова начала говорить, стараясь придать своему голосу материнский оттенок). Ты все еще встречаешься с тем невыносимым типом, тем идиотом? Кстати, я купила тебе божественный столовый сервиз на день рождения, и у меня для тебя есть еще один потрясающий подарок, но это сюрприз (опять неуместный шум). Ах да, Ферди передает тебе tanti, tanti baci [5] Тысячу поцелуев (ит.). . Береги себя».

Если бы Инес купила себе хорошие очки, а не довольствовалась теми, что продают в аптеках (она их то и дело теряла), ей не приходилось бы сейчас отбирать фотографии вслепую. Эх, Инес… Что толку с того, что у тебя сверхмощный монитор, если ты ни черта на нем не видишь? Уж конечно, у Анны Менке нет этих дурацких комплексов, и она не пытается убедить себя, будто у нее зрение молоденькой девочки. Ладно, сдаюсь, где этот протез? Инес бросилась на поиски и нашла свои очки без дужки.

Tanti baci, ну и кретин, — произнесла она вслух, пытаясь вспомнить приятеля Беатрис — теперешнего приятеля, хотя на самом деле очень трудно отличать их друг от друга: они всегда очень молодые, светлоглазые, подозрительно похожие на Тони Кёртиса и обычно богатые… «Где она их берет? — задумалась Инес. — А у меня ведь даже нет рядом друзей, кому можно было бы рассказать о ее успехах и моих неудачах».

Слава Богу, новая серия фотографий была просто великолепна. Инес отобрала еще полдюжины снимков, которые тоже должны понравиться главному редактору. Несколько фотографий в фас и в полный рост. А что делать с ногами-колоннами? На секунду Инес захотелось поддаться искушению сделать мелкую пакость и увеличить несколько фотографий, на которых юбка Исабель Альсуа была поддернута так высоко, что сразу бросался в глаза контраст между квадратными лодыжками и округлыми ляжками, отчего ноги казались колоннами уже не дорического, а ионического ордера. Ладно-ладно, никаких пакостей: Инес уменьшила и закрыла фотографии. Выберем снимки, где она вышла получше… Так-так… вот здесь она великолепна. Пошлю эти фото — и дело с концом, пусть Майра сама выбирает. Есть ли еще фотографии крупным планом? Нет, кажется, дальше будут лишь руки — множество пальцев, ногтей, вен, сухожилий…

Какие глупости она делает — это все от усталости, изображение на супермониторе TFT уже так и пляшет перед глазами. Скоро ей будут мерещиться привидения, как ее виртуальной подруге из Веллингтона («Му screen is full of leprechouns, Help!» [6] Мой экран полон эльфов! Помоги! (англ.) ). Экран же Инес полон сейчас не эльфов, а рук. Смотри-смотри! Вот они! Хорошо, а зачем тебе все это, глупая? Руки, так же как и лицо, — всего лишь часть тела человека, их многие фотографируют — что тут особенного? А эти снимки не сгодятся даже для второсортной художественной коллекции, ты зря потратила время, Инес, не в твоем возрасте так развлекаться…

«Инесита-Инес, это мамочка!»

Инес Руано с детства предпочитала, чтобы мать говорила с ней тоном светской львицы, роковой женщины, а не этим наигранно-материнским голоском, доносившимся сейчас из аппарата. Она хотела отключить автоответчик мобильного, но не стала: ногти, снятые крупным планом, приковали все ее внимание.

Инес увеличивала фотографии рук: лучшие из них — те, где на заднем плане видно и лицо их обладательницы. Женщина на фотографии что-то говорила, и Инес почти догадывалась, что именно, хотя не по форме губ, а по красноречивому жесту хищных рук — разрывающих и терзающих нечто невидимое.

«Инесита-Инес, я только что сказала Ферди, что мы возвращаемся в Мадрид, потому что моя девочка уже несколько месяцев не видела свою мамочку».