Владимир Корчагин - Две жизни

— Что ты, Настасьюшка! Да ты…

— Знаю, знаю, опять будешь комплименты сыпать. Но я серьезно спрашиваю. Мне ведь на люди идти. И вот еще что. Я обещала прошлый раз сказать тебе одну вещь. Так вот, слушай. Или нет, скажу в следующий раз. А сейчас мне пора, Митя. А то еще искать начнут. Здесь мы и расстанемся.

— Но как и где я снова увижу тебя?

— Жди Аграфену, она даст знать. Ну, всего тебе! — она крепко поцеловала его в губы и привычной порхающей походкой пошла к домику тетки.

Дмитрий снова остался один, машинально подобрал с земли оставшуюся после их завтрака корзинку, собрал и закопал в землю бесчисленные размокшие от дождя пакетики и обертки, посидел, подумал, бросил последний взгляд на омытый грозой луг, где догорал уже и второй стог, тот, что на несколько часов приютил их с Анастасией. И только услышав шум удаляющегося экипажа, побрел потихоньку в сторону дороги. На душе у него было почему-то грустно.

Прошло пять дней. Пять дней надежд и ожиданий. Ожиданий тем более призрачных, что Анастасия, по сути дела, ничего не обещала. Велела лишь ждать Аграфену. А что Аграфена? Такой же подневольный человек, как вся прислуга. Захотят господа — отошлют ее в какую-нибудь дальнюю деревню, захотят — засадят в каталажку. Вот и жди ее! А Анастасию, видно, опять заперли в четырех стенах. И ничем он, Дмитрий, не может ей помочь. А ведь, кажется, жизни не пожалел бы, чтобы хоть издали увидеть ее. Да где там увидеть! И узнать-то о том, что с ней, нет никакой возможности.

А узнавать было что, потому что бывшая кормилица Анастасии уже несколько дней уговаривала старую барыню отпустить с ней барышню на моление в Заречный монастырь. И уговорила-таки.

Даже сам барин не стал перечить жене с дочерью, знать, проснулась и в нем совесть. К тому же монастырь — дело святое. Может, думал он, хоть милость Всевышнего поможет укротить своенравное дитя.

Словом, как раз на сегодня и был назначен отъезд в обитель. Но откуда обо всем этом было знать тоскующему Дмитрию? Занятый срочной работой, он не заметил даже, как часов в десять утра из ворот барской усадьбы выехал знакомый экипаж и тройка резвых скакунов лихо промчалась мимо Святого ключа и часовни, где когда-то он впервые увидел барышню Мишульскую.

Она и теперь не сводила глаз с часовни и кузницы в надежде увидеть своего возлюбленного или хотя бы услышать его голос. Но все кругом лишь тонуло в летящем из-под колес облаке пыли, а в ушах раздавались бесконечные ахи да охи Аграфены, до смерти боящейся быстрой езды.

Впрочем, пожалеть ее было некому. Выехали они лишь с глухонемым кучером Афанасием, которому кричи не кричи — все без толку, и старой кухаркой Лукерьей, единственной заботой которой было набрать как можно больше снеди и сохранить ее в пути.

Путь же им предстоял неблизкий и так как он лежал через небольшую деревеньку, где жили родственники Аграфены, то решено было заглянуть и к ним на часок-другой, чтобы передохнуть перед дальней дорогой. Таков был, по крайней мере, приказ Анастасии.

Однако едва они поравнялись с домом Аграфеновых родственников, как та деловито обошла экипаж со всех сторон и безоговорочно заявила:

— Всё, приехали! Шарабан чинить надо.

— Да кто же его здесь починит? — подала голос Лукерья.

— Здесь, знамо, некому. Пойду обратно в Благовидово за кузнецом.

— А как же мы? — запричитала Лукерья.

— Не беспокойтесь, все устрою лучше некуда! — отрезала Аграфена. — Давай, Афанасий, — она знаками указала кучеру, чтобы тот распрягал лошадей, и пошла в дом.

Дом этот был добротным пятистенком с тесовой крышей и высокой клетью над задней избой, что говорило о том, что родственники Аграфены были людьми с достатком. Не меньшее впечатление производили и надворные постройки, и сам двор с вместительной конюшней и навесом для телег. Но главное, что больше всего заинтересовало Анастасию, была именно задняя изба с янтарными свежесрубленными стенами и высокими, чисто вымытыми окнами, выходящими во Двор.

Но вот дверь раскрылась, и на крыльце появилась хозяйка дома. Она низко поклонилась Анастасии и, угодливо улыбаясь, пригласила ее войти:

— Милости прошу, барышня, к нам в гости. Очень, очень вам рада. Я словно чувствовала, что вы приедете, — и горницу в задней избе приготовила, и кровать заправила всем чистым. А сейчас и самовар вскипит. Так что будьте как дома. Аграфена сказала, что у вас с экипажем что-то неладно…

— Я, право, мало в этом разбираюсь, — отмахнулась Анастасия. — Наверное, пустяк какой-нибудь.