Пьер Пежю - Смех людоеда

Несколько раз я пробираюсь сквозь зеленые перегородки, переходя в другой ряд, но это лишь отдаляет меня от цели. Еще с дороги я приметил высокие деревья, укрывающие дом благодатной тенью, но теперь они вне поля моего зрения. Я даже сосняк потерял из виду. Я ослеплен и раздосадован, я затерялся среди винограда. И все же продолжаю двигаться вперед в раскаленном воздухе. У меня кружится голова.

Зачем только я забрел в этот лабиринт? Оглушительное стрекотание напоминает не Германию, а Грецию! Никакой влажной тайны — шероховатая реальность и ощущение полной бессмысленности! Я начинаю пошатываться и, заметив стенку, огораживающую канаву, сажусь в ее тени, чтобы немного опомниться и начать соображать. И вот тут до меня доносится металлический звук. Дверь скрипнула и захлопнулась. Встаю. Главная аллея, оказывается, совсем рядом. Дом чуть выше. Я уже различаю ступеньки крыльца и тень от больших деревьев перед фасадом. Кто-то спускается по лестнице, ныряет под увитый зеленью свод, и внезапно на свет выбегает женщина в белом. Эта легкая походка? Эта стройность? Эта спокойная уверенность движений? Это она? Нет. Да нет же, конечно, это Клара! Ей пятнадцать лет! Та самая девушка из Кельштайна! Она только что вышла из тени и идет, озаренная солнцем. Очень короткие черные волосы. Ослепительная рубашка. Белые брюки. Сумка через плечо. Я сплю и вижу сон! Я сижу на берегу совершенно пересохшего Белого озера. Воды больше нет нигде. Нет больше темного подлеска. Девушка в белом быстрым шагом идет по аллее к воротам. У меня перехватило дыхание, я стою в тени так неподвижно, что она и не замечает моего присутствия. Проходит мимо. Едва заметно улыбнувшись, она весело подпрыгивает, жара ей нипочем. Я успеваю разглядеть ясную синеву ее глаз. Но она уже прошла мимо. Удаляется, выходит за ворота, исчезает. От пения цикад и жужжания насекомых у меня вот-вот лопнут барабанные перепонки.

Я осознаю, что в течение нескончаемо долгой минуты стискивал камень с режущими краями. Руки у меня насколько выдублены, что не кровоточат. Но я пришел в себя. Медленно иду по аллее. Ныряю под увитый зеленью свод, поднимаюсь на крыльцо, толкаю тяжелую дверь и вхожу в удивительно прохладный и сумрачный дом. Беззвучно ступаю по плиткам пола.

Я остаюсь вором. Но тайное вторжение дает мне возможность верить в то, что я все еще в любую минуту могу сбежать. Пройдя через несколько пустых комнат, оказываюсь на пороге маленькой гостиной, ее открытые застекленные двери выходят в сосновый бор, занавески колышутся от сквозняка. Клара крепко спит на узком диване.

Я узнаю ее и разглядываю без малейшего волнения. Как будто мы не виделись всего несколько дней. Ее тело расслаблено, рука свешивается с дивана. Она глубоко дышит с открытым ртом и едва слышно похрапывает. Да, передо мной Клара, я снова вижу ее спустя долгих пятнадцать лет. Или, вернее, вижу перед собой довольно красивую женщину, чьи черты более или менее соответствуют моим воспоминаниям, но в ней появилось нечто лишнее: чуждое и неуловимое пропитало, словно промокашку, тот образ Клары, который я хранил в памяти, сделав грубее плоть, расширив поры, прорезав морщинки. Родинка под закрытым глазом никуда не делась. Пятнадцать лет протекли по этому женскому телу, как и по видениям моей юности. Давайте назовем всепроникающую субстанцию по имени — это Время. Я наклоняюсь еще ближе к загорелому лицу с кругами под глазами. Гордая серьезность. Поразительный контраст с легким ангелом, мелькнувшим на аллее: мать и дочь! Полнота длительности и хрупкость мгновения. Два тела, две истории.

Клара во сне пошевелила торчащей из штанины джинсов босой ногой, грудь приподнялась под линялой голубой рубашкой. Торжество волнующей женственности, за которым я подглядываю. Я улавливаю связь между этим женским телом и грубым камнем или глиной. Эта тревожная чувственность неотделима от накопившихся с годами страданий, страхов и радостей. Под этими веками и внутри этого живота — страны, в которых она побывала, и испытания, которые перенесла. Много жизни протекло по этим венам.

Но, сколько ни вглядываюсь, я вижу перед собой на этом диване незнакомку. В другом возможном мире я созерцаю чужую женщину, отделенную от моей собственной истории. Прежней Клары, той, с которой я надеялся встретиться, здесь нет. Надо ли соединять обрывки умершего прошлого с этой спящей женщиной? Мне хочется сбежать отсюда, других желаний не осталось. Я слышу где-то в доме шаги, голоса. Срываюсь с места, бегу к выходу, несусь по залитой солнцем аллее.