Юрий Гладышев - Собака Сталина

Так рассуждая, инструктор дошёл до дежурки, где и доложил командиру части о готовности выполнить поставленную задачу. Малыш тоже отметился, облаяв начальство, чем привёл подполковника в полный восторг.

— Ну и зверюга, от такого не побегаешь, враз порвёт. Ефрейтор, ты смотри поосторожней, мне солдат живым нужен. Прапорщик, — обернулся он к помдежу, — пойдёшь старшим поисковой группы, возьми двух бойцов из роты этого Кошкина, для опознания, тьфу ты, для узнавания, ну, в общем, ты понял.

«Брать след» Приходько решил от дверей казармы. Он потребовал принести простыню Кошкина и сунул её под нос Малыша:

— Нюхай.

Малыш недовольно закрутил головой.

— Ищи!

Пёс удивлённо уставился на ефрейтора, совершенно не понимая, что от него хотят.

Приходько, не дожидаясь, пока стоящий рядом прапорщик заподозрит неладное, скомандовал:

— Вперёд.

Эту команду Малыш знал и охотно выполнил, рванув поводок так, что инструктор едва удержался на ногах. Поисковая группа начала движение, направление которому — как будто бы — задавал мчащийся во всю прыть Малыш. На самом же деле пёс бежал туда, куда его, с помощью поводка, направлял ефрейтор. Приходько служил уже второй год и, конечно же, знал, где и как солдаты ходят в самоволку, сам был грешен. Вот к одному из таких мест он и вёл сейчас поисковую группу.

— Приходько, — крикнул запыхавшийся прапорщик, — придержи своего волкодава, передохнём.

— Нельзя, товарищ прапорщик, микрочастицы испаряются.

— Чего?

— Следы, говорю, остывают.

— А-а. Что-то, я смотрю, собака у тебя не очень-то принюхивается.

— Он верхним нюхом работает.

Больше прапорщик вопросов не задавал. Приходько, пробежав вдоль полосы препятствий, свернул к складу КЭЧ. Там, за складом, — забор, в заборе есть место, где у двух досок снизу вытащены гвозди. Раздвинул доски — и ты на свободе.

Приходько остановился; от склада до забора — сугроб, всё правильно, на слежавшемся снегу отчётливо видны следы, свежие следы. Теперь надо добраться до забора, за ним автоплощадка, гаражи. А дальше куда? А дальше собака «потеряет след». Ну а что? Обычное дело, там ведь люди ходят, машины ездят.

Послышались топот и громкое дыхание — это подбежала поисковая группа.

— Товарищ прапорщик, здесь он прошёл. Видите следы?

— Вижу. Молодец, ефрейтор, и собака твоя молодец…

— Рано хвалите, в город выйдем — там труднее будет, следы, поди, уже затоптали.

— Да кому затаптывать-то? Время второй час ночи. Ты, Приходько, главное, не ссы, прорвёмся. С такой ищейкой — и не найдём?..

«Да уж, с ищейкой. Видел бы начальник питомника, как я с караульной собакой по следу бегаю. Хорошо, что он в отпуске. Хотя кто знает — может, ещё и спасибо скажет за то, что я Дика сберёг. Ладно, чему быть — того не миновать», — проносились в голове мысли.

— Малыш, нюхай. След, Малыш. Вперёд.

Пёс полез на сугроб, Приходько за ним. Возле забора снег был разрыт, доски раздвинуты. Малыш, таща за собой инструктора, с ходу нырнул в дыру.

Всё произошло так быстро, что инструктор не успел нагнуться и, ударившись головой о перекладину, выпустил из руки поводок.

— Малыш! Стоять! Ко мне, Малыш!

Бесполезно: разгорячённый пёс в несколько прыжков преодолел небольшой пустырь и скрылся за ближайшим гаражом.

— Что случилось? — спросил скатившийся по сугробу прапорщик. — Где собака?

— На задержание пошла, — брякнул первое, что пришло в гудящую от удара голову, Приходько.

— Как на задержание?! Ты что, ефрейтор, охренел?! Забыл, что командир сказал?

В это время со стороны гаражей раздался вопль ужаса. Наверное, так когда-то кричал сэр Генри, увидев собаку Баскервилей.

— Едри твою мать, — прапорщик даже присел. — Приходько! Ну чего ты стоишь? Загрызёт же бойца!

Приходько на карачках проскочил дыру и побежал. Минуты через три он уже был у крайнего гаража. Обежав его, ефрейтор увидел следующую картину. У кирпичной стены, прижавшись к ней спиной, стоит солдат, а напротив него, лицом к лицу, то есть мордой к лицу, положив передние лапы бойцу на плечи, стоит Малыш. Судя по тому, как пёс весело виляет обрубком купированного хвоста, он был рад встрече с новым человеком. Разделял ли собачью радость человек, сказать было трудно. Возможно, Кошкин, а это был он, ещё не понял, что это бородатое, усатое чудовище, дышащее ему в лицо, — собака. Глядя в открытую зубастую пасть, из которой свисал длинный влажный язык, Кошкин что-то быстро-быстро говорил. О чём он пытался рассказать Малышу, Приходько разобрал, только когда подошёл ближе.