Богомил Райнов - Только для мужчин

– Под Новый год. Небольшой новогодний подарочек для моей семьи. Нашей семье везло на новогодние подарки.

– Что вы имеете в виду? – любопытствует Лиза.

– Ничего. Это я так, между прочим.

– Вы скрытный, – констатирует она. – Под таким вы знаком родились. – И чтобы прояснить все до конца, спрашивает: – В котором часу вы родились?

– Вот этого-то я не запомнил. Я так торопился появиться на свет, что не догадался взглянуть на часы.

– Все мы такие, – вздыхает моя квартирантка. – Торопимся, будто в этом мире нас ждут не дождутся.

Помолчав, она возвращается к прежней теме:

– Но ваша мама, наверное, запомнила. Боль не забывается…

– Вы ее испытывали? – решаюсь я задать бестактный вопрос.

– Может, и испытывала. Так что же говорит ваша мама?

– Мы эту проблему не обсуждали.

Однако она все не может угомониться!

– У вас не очень-то хороший знак…

– Я давно это понял.

– Нельзя сказать, что вам не хватает глубины… но вы слишком болезненно самолюбивы и склонны все идеализировать.

– Пока что вы допустили только три ошибки.

– Вы не слишком самостоятельны, но достаточно самоуверенны, – невозмутимо продолжает она.

– Теперь уже пять.

– Ведете замкнутый образ жизни. Работоспособны…

– Я – лентяи.

– Как, вы отрицаете, что замкнуты?…

Я не считаю нужным отвечать.

– Может, вы не ленивы, но у вас отсутствует самолюбие, – развивает она свои догадки.

– Только что вы говорили, будто я болезненно самолюбив!

– Ну и что? Каждый знак включает по меньшей мере двенадцать разновидностей. Погодите, я вам объясню…

– Оставьте! – машу я рукой. – Давайте лучше сыграем в шахматы.

Она еще и в шахматы играет. Играет, правда, весьма посредственно, однако и так сойдет – по крайней мере во время игры не пристает ко мне со своими вопросами. Придется объяснить ей, что игра в вопросы – моя профессия, а не ее, тем более если вопросы провокационные.

Я мог бы задать ей парочку таких вопросов, от которых у нее на всю жизнь пропала бы охота к этой игре, но ее прошлое меня нисколько не интересует, настоящее я знаю, и единственное, что меня немного волнует, это ее будущее – главным образом в том смысле, когда же она наконец избавит меня от своего присутствия.

Дело не в том, что она мне слишком уж надоедает. Женщина обычно слишком надоедает после того, как пустишь ее к себе в постель. Иногда мне бывает приятно подумать, что дома кто-то ждет меня к ужину. Но только иногда, в периоды особенно сильных нервных перегрузок. В остальное же время я предпочитаю оставаться в обществе госпожи Скуки – по крайней мере эта бесплотная дама не задает вопросов; что же касается плоти, дело обстоит просто: у меня ведь есть телефон Бебы.

– Мне кажется, у вас были какие-то сильные переживания… – говорит Лиза однажды вечером.

Она сидит в кресле, дымя сигаретой, положив ногу на ногу, и внимательно следит за тем, как лениво я передвигаю шахматные фигуры.

Лизе свойственна эта привычка – закидывать ногу на ногу; можно подумать, что она не без удовольствия демонстрирует свои бедра и делает это якобы непроизвольно, а если и с умыслом, то вовсе не претендуя на особый успех. Это всего лишь невинная бесцеремонность или хорошо разыгранная непосредственность – со свойственным мне скептицизмом я готов спорить, что более вероятно второе, если вообще стоит спорить о вещах, которые меня мало занимают.

– Вы о чем? – бормочу я.

– Ну, о переживаниях.

– А у кого их нет?

– Я хочу сказать, какие-то тяжелые переживания.

– Сказал же: развелся я.

– В наше время это не тяжелое переживание.

– Вы арогантны, – бросаю я небрежно.

– Говорите по-болгарски, если хотите, чтобы я вас поняла.

Она меня отлично понимает, но в данный момент это ей невыгодно, а кроме всего прочего, она любит кокетничать своей простотой, не всегда видя разницу между простотой и глупостью.

– Вы нахальны, – перевожу я. – Без конца выспрашиваете меня, вместо того чтобы говорить о себе.

– О себе неинтересно. Я слишком хорошо себя знаю, – довольно убедительно отвечает она.

С такой логикой нельзя не считаться. Она между тем продолжает:

– И потом, я вам неинтересна. Это было заметно сразу, с первого же вечера… Господи, вы меня тогда просто убили!… Собралась раскрыть перед ним душу, а он: мне это ни к чему.

– Вы собрались лгать.

– Ну, это уж слишком! У вас нет абсолютно никаких оснований подозревать меня в подобных вещах.

Аккуратно расставив все фигуры до последней пешки, я небрежным движением смахиваю их с доски. После этого поднимаю взгляд на свою собеседницу.