Павел Зайцев - Увидеть море

- Хорошего мало, — горестно вздохнул я, открывая бутылку трофейного Реми-Мартина. Толстая ожиревшая совесть мучила нас без особого фанатизма.

Гораздо больше меня волновало поведение Скотта, который хоть и не блистал умом, всё подозрительнее посматривал на наши довольные розовые лица, забирая нас с утра на рабочем джипе.

Сколько верёвочке не виться, а все равно, повадился кувшин по воду.

Финальный акт драмы «Клептоманы-стрипперы против корпоративного зла» разыгрался в городке Лейклэнд, штат Флорида. Нам первый раз заказали «сервис» в универмаге Таргет.

- Давно пора, — многозначительно промычал Серёга сквозь зубы в мою сторону. — А то у меня уже сыпь от этой черники началась.

Таргет — отличный магазин: бесконечные ряды одежды, обуви и другой галатереи.

- Это первый заказ, и мы хотим там закрепиться, — сообщила зловредная туша сала, не вынимая изо-рта своего колапровода. — Работайте на совесть!

Мы так и поступили. Хотя, нужно отметить, что работать в трёх парах белья, двух парах джинсов, и трёх майках было тяжело. На каждой руке у нас болтались новенькие часы.

Минут за сорок до прихода менеджера Серёга обратился ко мне из другого конца зала.

- Ничего необычного во мне не замечаешь? — спросил он, подбоченившись. Если бы я знал, зачем он это спрашивает, объяснил бы, что при моих минус пяти диоптриях я и самого Серёгу с такого расстояния не замечаю. Но я устал, хотел спать и домой. Мне было не до его дурачеств.

- Ничего не замечаю, — хмуро буркнул я. — А что я должен заметить?

- Не-не, всё пучком, — хохотнул Серёга и веселее заработал шваброй. Наша смена заканчивалась.

Весёлое настроение Скотта меня насторожило сразу. Это были самые довольные стошестьдесят килограммов жира, которые я видел в своей жизни. Босс уровня смеялся, мурлыкал и напевал, когда мы сдавали работу.

- Пол, ответь-ка на один вопрос, — жестом руки он остановил нас на выходе и кивком подозвал менеджера магазина.

- Я смотрю у твоего друга новые кроссовки? — я проследил за взглядом Скотта и уперся в сияющие белизной новехонькие кроссовки Найк на ногах Серёжи. Сверху этот двухсотдолларовый шедевр спортивного обувестроения был аккуратно присыпан пылью, что, по всей видимости, в Серёгином сознании делало новенький Найк неотличимым от его старых полуразрушенных чёрных (!) ботинок, в которых он приперся сегодня на смену.

После этой молчаливой демонстрации Серёга так густо залился краской, что никаких объяснений уже не требовалось.

- Я побежал вызывать полицию! — Скотт, мелко хихикая, закатил глаза к небу и, пританцовывая на носочках, ринулся к телефону за стойкой.

- Сэр, — обратилась ко мне менеджер магазина, симпатичная рыжая тётка лет тридцати по имени Аманда. — Я так понимаю, ваш друг не говорит по-английски, не согласитесь ли вы помочь с переводом?

- Конечно-конечно! — поспешно пролепетал я, обильно смачивая холодным потом все три слоя белья. — Я буду рад помочь.

Полностью я отвлек внимание от подозрительно сидящей на мне одежды объяснительной.

- Нам нужна объяснительная для полиции, но вы, конечно, же, не умеете писать по-английски, — безнадёжно всплеснула руками Аманда.

- Отнюдь! — горячо воспротестовал я.

Объяснительная произвела настоящий фурор. Минут пятнадцать руководство магазина к большому неудовольствию Скотта передавало бумажку с моим текстом из рук в руки. Сотрудники Таргета делали огромные глаза и издавали звуки крайнего восхищения.

- Смотрите, он ВСЕ запятые правильно поставил! — вопила Аманда.

- И все «I» с большой буквы! — вторил первый ассистент менеджера.

А спеллинг? Да я никогда сам так не напишу! Ни одной ошибки! — удивлялся второй ассистент менеджера.

Я, откровенно говоря, не понимал разыгравшейся шумихи вокруг пяти предложений элементарного текста, но для себя сделал нелестный вывод об уровне грамотности местного населения.

Разговор плавно переключился с преступного умыкновения кроссовок на достижения российского образования в преподавании иностранных языков.

- Отпустите его, сэр, я гарантирую, что он явится на суд, — облокотившись на полицейский Форд Краун, обратился я к долговязому копу. — Это человек чести. И хотя он оступился один раз, но уже осознаёт всю глубину своего падения.

«Человек чести» и вправду так угнетённо пылал лицом с заднего сиденья, что усомниться в раскаяньи было тяжело.

- Окей, — гнусаво проскрипел служитель закона обветренным ртом, уставившись на новенькие часы на моем правом запястье. — Я вижу, что вы не преступники. Тут он перевёл взгляд на другие новенькие часы на моём левом запястье и завис на секунду.