Павел Зайцев - Увидеть море

После третьего раунда водки с пивом официант счёл уместным выразить своё сдержанное восхищение нашим размахом, и сообщил, что лежал бы под столом уже после первой стопки водки.

- Мы из России, — напыщенно прокомментировал происходящее я и потребовал ещё того же.

- Не расстраивайся, Паша! Все бабы-суки! — между тем подбадривал меня Серёга, которому я уже успел излить душу, — твоя-то хоть здесь с тобой, а моя там в Екатеринбурге. И я, вообще, не знаю, что там она делает.

Пятый сет водки и пива нам вынесли три официанта под рукоплескания окружающих.

- Вы наши герои! С этой минуты все напитки за счёт заведения! — сообщил нам впечатленный менеджер ресторана.

Эти порочные и неправильные слова сложились в нашем затуманенном мозгу в любезное каждому русскому слово «Халява»!

После шестого раунда пара пожилых американцев подошла к нам, чтобы взять автограф и сфотографироваться. Восьмую кружку пива мы смогли только отхлебнуть. Лица, окружающих стали расплываться и покачиваться. В теле возникла странная легкость, а в груди начало шириться желание спеть.

- Но…только тихо! — сказал я Серёге заплетающимся языком. Мой коллега серьезно кивнул и открыл рот. Пару секунд оттуда выходил только лёгкий змеиный шип, но вскоре связки повернулись как надо.

- Чччччорный во…о. оран, чорный во-оран, — басовито вывел Серёга, выпучив глаза. — Ты не ве-е-е-ейся надо…мноой, — подхватил я вторым голосом.

Чем дальше, тем сильней крепла песня. Мы пели удивительно красиво, и это нам нравилось. После пронзительной «Песни про Коня» подошел менеджер и к нашему удивлению попросил не петь, так как мы нарушаем спокойствие других посетителей.

Серёга так изумился, когда спустя минуту я перевёл ему просьбу менеджера, что направился бить двуличному американцу морду.

- Он же сам нас хвалил! — с надрывом протянул Серёга, и его лицо сменило пунцовый цвет на багровый. Пять минут он бродил по ресторану, как привидение по старому замку, но не смог найти менеджера, который с тревогой наблюдал за ним от барной стойки. Когда он вернулся, мы хлебнули пивка и продолжили концертную программу.

- Ээээээх, да-уро-оги, пыыыль дооо ту-уман! — заревели мы, как два грустных медведя на льдине, и вскоре нас «попросили оттель».

До аппартмент-комплекса, где мы жили, идти было не более десяти минут. У нас на дорогу ушло около двух часов. Мы несколько раз спели весь свой репертуар патриотических песен. Пару раз теряли Серёгины обновки, находили их и снова теряли.

В какой-то момент я обнаружил, что иду один по ночному городу, прокручивая в голове мысли одну чернее другой. Я представлял корзины с красными розами, белозубого Джона и подруг, уговаривающих Светку бросить меня, и чувствовал, что где-то в глубине просыпается могучая волна гнева.

Когда жена с подругами вернулись домой, я мрачный, как Мефистофель, сидел в ливин-руме за барной стойкой с бутылкой виски и сигаретой.

- Ну, что я говорила? — ехидно обратилась к подругам бойкая Людка — она уехала в Штаты сразу после свадьбы, и теперь кормила враньем невыездного мужа фсбшника, одновременно активно подыскивая ему замену из числа пожилых американцев. — У некоторых людей ничего не меняется.

- Да уж точно. Кому-то лишь бы нажраться, — презрительно скривила в мою сторону губы толстая Анжела.

Усевшись по другую сторону барной стойки, они продолжили выражать свое презрение, демонстративно пуская сигаретный дым в мою сторону. Я держался, но в какой-то момент огромному черному клубку первобытной ненависти, смешанному с летальной дозой спиртного, вдруг стало тесно в моей груди. После очередного едкого комментария подруг, всё в комнате смешалось. Мой кулак описал стремительную дугу и обрушился на барную стойку так, что стоявшие на ней стаканы подпрыгнули и жалобно зазвенели. Я вскочил на ноги и, уставившись в лица побелевших подруг жены, издал дикий звериный рёв. Остатки смелости покинули их, и к моему рёву добавился оглушительный женский визг. В ужасе они заметались по ливинг-руму, уверенные, что их жизни пришёл конец. Краем сознания я понимал, что творю что-то непотребное, но уже не мог остановиться.

Подобно берсеркам, объевшимся мухоморов, я впал в неистовство. Бегая вокруг обезумевших от ужаса товарок своей жены, я издавал рёв бешенного слона, и по пути крушил всё, что попадалось под руку. На шум из нашей комнаты выбежала Светка, и подруги, сшибая её, ломанулись в нашу спальню в поисках убежища.