Павел Зайцев - Увидеть море

- Промедление смерти хуже самой смерти подобно! — туманно изрёк Славик. Мы махнули по «посошку» и двинули в общагу.

Обратная дорога почему-то оказалась несколько длиннее. Толик пришёл в приподнятое настроение. Ослепительно улыбаясь и дыша перегаром, он называл встречающихся девушек «мадемуазель» и спрашивал про «сову». Не все девушки знали, что «Сава?» означало по-французски «Как ваши дела?» и шарахались, не взирая на ослепительную улыбку. Я радовался, что Толик хотя бы не блистает своими обычными шутками, про «охоту на сов» (шасу эбу) и про «восемь сов» (уи эбу) и от радости громко пел.

В этот период мне особенно близко было творчество группы Нирвана, поэтому я вопил Литиум и Пеннироял Ти. Недостаток слуха я компенсировал, как мне казалось, отличным произношением. Подойдя на проходную, мы оцепенели лицами, и, не дыша, прошмыгнули мимо вахтёрши, пытаясь не «звякать картошкой».

В блоке было странно тихо и лишь, негромко бренчала гитара. Миша проникновенно гнусавил своим лирическим баритоном песню про «Солнышко лесное».

Мы открыли дверь, и замерли, слегка ошарашенные.

Весь стол был заставлен тарелками с печеньями, сыром, конфетками и виноградом и украшен зажженными свечами. Из спиртного на столе красовалась одна (!) ополовиненная (!!) бутылка полусладкого. Но главное — везде сидели девушки. За столом, на кровати, на принесённых дополнительных стульях.

Второе обстоятельство, которое бросилось нам в глаза, это то, что все девушки были непривлекательны разной степенью непривлекательности. Грубо говоря, Миша откуда — то притащил целую роту «чамб». (В свое время брат рассказал мне что, что так в Сибири называют некрасивых девушек). И теперь они с затаённым дыханием и горящими глазками внимали Мишиному томному перебиранию струн.

Ближе всего, видимо по праву главной жены, получившей доступ к телу, сидела предводительница гарема. Выражаясь политкорректно, она была наиболее альтернативно одарена красотой. И хотя ноги её были слегка кривоваты, а талию она на вечеринку не захватила, её спасали роскошные густые брови и большой породистый нос, выдававший в ней благородную кровь кавказских горцев. Маленькой лапкой она одобрительно поглаживала Мишину мускулистую ногу, и в первое мгновение я бы даже затруднился сказать, что из этого было более волосатым.

В дальнем углу нашего «сексодрома» валялся скучающий Дэн, который, по всей видимости, клонился ко сну.

Увидев нас с радостными воплями «Пол! Водка!» он вскочил на ноги, но тут же был ошикан недовольными «чамбами». Миша был не рад, что мы помешали его звёздному перфомансу, но деваться ему было некуда. Похрюкивающий от удовольствия Дэн с шумом и звоном извлекал из пакетов булькающую тару.

Наше появление вызвало в рядах «чамб» некоторый раскол. Ярые фанатки «культурного» времяпрепровождения со свечами и романсами предлагали Мише перенести смакование крекеров и поэзии к ним в блок. Другая половина была заинтересована появлением свободных мальчиков. Этому способствовало то, что вокруг у них уже вертелся мелким бесом подпитый Славик, высокопарно именуя себя «Владиславом». Бравый, как прапорщик, Анатолий тем временем, похотливо осклабившись, всучивал толстушкам пластиковые стаканчики налитые водкой с «горкой». При всей своей видной внешности Толик и Денис почему-то зачастую не отличались привередливостью в вопросах женской внешности.

Как, основной культмассовик, я толкнул коронный тост «за любовь», и новоселье разгорелось по-настоящему.

Через пару стопок гитара была экспроприирована мною у Миши, и я выдал «Звезду по имени Солнце» и «Всё идёт по плану», позорно заменяя «баррэ» «левым» аккордом. Обладающий тонким слухом Миша кривился, но Толику и Дэну нравилось. Они ревели и топали ногами в знак поддержки.

Стайка некрасивых ботаничек стремительно редела. Взвинтив темп с самого начала, мужская половина компании постепенно сводила мероприятие к «гусарской» пьянке.

После пятой бутылки единственным существом женского пола на нашем празднике оказалась упитанная горянка. Она неодобрительно полыхала глазами из под густых бровей и тянула «Мишеньку» «пить чай». Это был тактический прокол с её стороны. Предложи она Мише есть борщ, или жевать котлеты, или просто навернуть кусок колбасы с сыром, и наш гусарский коллектив мгновенно бы лишился самого музыкального товарища. Миша любил пожрать. Но чай и конфеты — это было, прямо скажем, на троечку соблазнение, даже по Мишиным меркам.