Павел Зайцев - Увидеть море

Однако двадцать минут прошли, а самолет все не приступал к снижению.

- Уважаемые пассажиры, — раздался в микрофоне голос пилота, и мне показалось, что он прозвучал не на шутку обеспокоенно, — запаса топлива у нас осталось лишь на полчаса. Мы не можем больше ждать, поэтому я принял решение лететь на резервный аэродром в город Нижний Новгород. Пурга туда пока не добралась, они готовы нас принять.

- Пол, почему мы не садимся? — проснулся Крис, — у нас какие-то проблемы?

- Все нормально, — успокоил его я. — Погода плохая, так что на запасном аэродроме будем садиться.

(Ничего нормального, блин, нет в этом, Крис. Мы летим, хрен знает, куда на остатках горючего, и мне чертовски все это не нравится).

Я повернулся и посмотрел назад — судя по всему, большинство пассажиров разделяло мое настроение — в салоне стояла непривычная тишина. Лица людей были хмуры и напряжены.

Крис успокоился и вернулся ко сну, откинувшись на кресле, а я нервно уставился на часы. Я не засекал, во сколько мы вылетели из Москвы, но было такое чувство, что летим уже не меньше часа.

- Извините, — остановил я проходящую мимо стюардессу громким шепотом. — А сколько до Нижнего Новгорода лететь?

- Минут двадцать, — вымученная улыбка на ее лице не прибавила спокойствия, — …тридцать.

Ещё через несколько минут вдруг все стюардессы скрылись за занавесками своего отсека.

Через некоторое время они появились оттуда, и стало страшно. Лица их были белыми. В дрожащих руках они несли подносы, на которых стояли стаканы с водой. Старшая стюардесса зачем-то принялась раздавать пассажирам листочки и карандаши.

- Напишите свои имена и номер места, — сбивчиво закудахтала она. — Возможно, в Нижнем Новгороде нас ждет пересадка, чтобы вернуться в Москву.

«Что за бред! — подумал я. — Так-так… Так-так!»

Пальцы нервно забарабанили по коленям, а в животе стал сворачиваться холодный и неприятный клубок тревоги.

Плохи дела. Плохи дела.

Пло-о-о…

-…хи дела, — выматерился второй пилот, яростно защелкав тумблером. — Обороты двигателей падают!

Иван бросил быстрый взгляд на приборы, и сразу вслед за этим раздался резкий неприятный звук сигнализации аварийного остатка топлива.

- Капитан, у нас все в порядке? — в кабину заглянула старшая стюардесса. — Люди волнуютс…

Мигом оценив ситуацию, она осеклась на полуслове.

- Нормально, — рявкнул Иван, не отрываясь от приборов. — Не стойте здесь! Ваше место сейчас в салоне! Идите! Успокойте людей!

Итак. Нас семьдесят два. Мы все разные. Разный возраст, профессии, привычки и характеры. Объединяет одно — все трупы. Нет-нет, никакой мистики. Пока мы ещё живы, но уже знаем, что это ненадолго.

Всего несколько часов назад каждый выглядел по своему — кто-то пил и смеялся, кто-то читал газету, кто-то спал. Сейчас в салоне пассажирского лайнера, совершающего перелёт Нижневартовск-Москва, сидят семьдесят два похожих друг на друга манекена. Осторожно поворачиваюсь и смотрю на сидящих сзади. Одна и та же картина — бледные лица и плотно сжатые губы. Кто-то закрыл глаза, кто-то уставился себе под ноги или тупо в спинку кресла соседа.

Я думаю о том, как это будет. Из прочитанного об авиакатастрофах я знаю, что при ударе о землю все кости в теле от давления моментально крошатся в порошок. Запомнился комментарий спасателя о том, что тела, найденные на месте крушения, очень сложно переносить. Как бурдюк с водой без ручек.

Услужливое воображение тут же рисует картину — два МЧС-ника рывками пытаются забросить мой бесформенный обгоревший труп в грузовик, и меня охватывает паника. Дикий животный ужас. Если не взять себя в руки, то я закричу. Этого нельзя допустить. Видимо, это понимает каждый, поэтому тишина в салоне гробовая. Это только в голливудских фильмах в падающем самолёте все кричат и носятся по салону. В реальности, как оказалось, всё происходит совсем не так.

Мне тоже надо отвлечься. «Это будет не больно. Я ничего не почувствую. Секунда — и всё будет кончено». После этой мысли я успокаиваюсь. Становится не страшно. Только пальцы выбивают нервную дробь, и в голове стучат какие-то африканские ритмы. Я сижу на месте номер тринадцать. Забавно. Вот и не верь после этого в магию чисел. Хотя в этом самолёте сейчас все номера несчастливые.

В голову приходит мысль написать прощальную смс-ку родным и близким. Сейчас как-то отчетливо понимаю, что кроме родителей и брата моя смерть ни для кого не станет трагедией. Что же написать? «Прощайте, мама, папа и Дима! Через несколько минут меня размажет по земле. Я вас любил»? Как-то глупо и пошло. И страшно.