Дженни Даунхэм - Пока я жива

— Хочешь, поговорим об этом?

Он пожимает плечами:

— Да тут и говорить не о чем. Мама с папой поссорились, он сбежал в паб и, переходя через дорогу, забыл посмотреть по сторонам. Спустя два часа к нам в дверь позвонила полиция.

— Ужас!

— Ты когда-нибудь видела испуганного полицейского?

— Нет.

— Жуткое зрелище. Мама осела на лестнице и зажала уши руками, а полицейские с фуражками в руках топтались в прихожей; у них дрожали колени. — Адам невесело фыркнул. — Полицейские были чуть постарше меня и понятия не имели, что делать.

— Какой кошмар!

— Хуже того. Они отвезли ее опознать тело отца. Мама сама хотела, но они не должны были ее пускать. Его раздавило в лепешку.

— Ты поехал с ними?

— Я ждал снаружи.

Теперь я понимаю, почему Адам так непохож на Зои и остальных знакомых ребят из школы. Нас связывает горе.

Он продолжает:

— Я думал, что переезд как-то поможет, но увы. Мама до сих пор каждый день пьет кучу таблеток.

— Ты за ней ухаживаешь?

— Да.

— А жить когда?

— У меня нет выбора.

Адам поворачивается ко мне лицом. Кажется, будто он видит меня насквозь, знает обо мне такое, чего не знаю даже я сама.

— Тесса, тебе страшно?

Меня никто раньше об этом не спрашивал. Никогда. Я бросаю на него взгляд — вдруг он смеется надо мной или интересуется из вежливости? Но Адам не отводит взгляд. И я признаюсь ему, что ужасно боюсь темноты, боюсь спать, боюсь сросшихся перепончатых пальцев, тесноты и дверей.

— Время от времени на меня накатывает. Все думают, что если ты больна, то тебе ничего не страшно, но это не так. Это как если за тобой все время следит маньяк и в любую минуту может застрелить. А иногда я забываю обо всем на несколько часов.

— Как тебе это удается?

— Я общаюсь с другими людьми. Чем-нибудь занимаюсь. Тогда с тобой в лесу я целый день не думала ни о чем.

Адам медленно-медленно кивает.

Наступает тишина. Она длится всего мгновение, но вполне осязаема — как подушка вокруг коробки с острыми углами.

— Тесса, ты мне нравишься, — признается Адам.

Я сглатываю комок в горле:

— Правда?

— Помнишь, ты пришла и попросила бросить вещи в костер. Ты тогда сказала, что хочешь от них избавиться. Ты призналась, что наблюдала за мной в окно. Обычно люди такое не говорят.

— Я тебя шокировала?

— Наоборот. — Он опускает глаза, как будто подсказка валяется у него под ногами. — Но я не смогу дать тебе то, чего ты хочешь.

— А чего я хочу?

— Я только-только прихожу в себя. Если между нами что-то будет, ну ты понимаешь, то что потом? — Он ерзает на скамье. — Это плохо кончится.

Я поднимаюсь, внезапно чувствуя себя необыкновенно чужой Адаму. Как будто в моей душе захлопнулось окошко. То, сквозь которое шла теплота и искренность. Я холодна, как схваченный инеем лист. — Увидимся, — бросаю я. — Уходишь?

— Ага, есть кое-какие дела в городе. Извини, я забыла сколько времени.

— Тебе нужно идти прямо сейчас?

— Я встречаюсь с друзьями. Они будут меня ждать.

Он нашаривает на траве шлемы:

— Давай я тебя отвезу.

— Нет-нет, не надо. Кто-нибудь из друзей меня заберет. Они все с машинами.

Адам, похоже, ошеломлен. Ха! Так ему и надо! Пусть не задается. Я ухожу, даже не попрощавшись.

— Подожди! — зовет он.

Но я не останавливаюсь. И не оборачиваюсь.

— На тропинке, наверно, скользко! — кричит он. — Дождь начинается.

Я же говорила, что будет дождь. Я так и знала.

— Тесса, давай я тебя подвезу!

Он заблуждается, если воображает, что я поеду вместе с ним на мотоцикле.

Я смертельно ошибалась, думая, что он может меня спасти.

Начинаю я с оскорбления действием — въезжаю локтем в спину женщине, которая заходит передо мной в автобус. Она оборачивается и смотрит на меня бешеными глазами.

— Уй, — взвизгивает она. — Смотри, куда прешь!

— Это он! — отвираюсь я, указывая на мужчину сзади. Тот не слышит — что-то вопит в мобильный телефон, держа зашедшегося в крике ребенка, и не замечает, что я его только что оклеветала. Женщина выглядывает из-за меня и бросает мужчине:

— Сволочь!

Это он слышит.

В суматохе я ухитряюсь проскользнуть зайцем и сажусь сзади. Три правонарушения меньше чем за минуту. Неплохо.

Спускаясь с холма, я порылась в карманах Адамовой куртки, но нашла только зажигалку и старую смятую самокрутку, так что мне все равно было нечем заплатить за проезд. Я решаю совершить четвертое правонарушение и закуриваю сигарету. Какой-то старикан оборачивается ко мне, тычет в меня пальцем и приказывает: