Стелла Александрова - Моя душа жива опять

Он присел на корточки, положил руки на ее колени.

– Аня, умоляю тебя.

– Ты меня, умоляешь! – возмущенно вскрикнула она и, скинув его руки, вскочила на ноги.

Анна нервно заходила по маленькой спальне, в которой уже целый год жила с дочерьми, по милости мужа, бывшего мужа. – А три месяца назад, что было, не мольба?

– Анечка, прости. Но мне сейчас они позарез нужны. Если хочешь, я на колени перед тобой встану? – сказал Никита, до сих пор сидевший на корточках, и тут же бухнулся на колени, и с мольбой в глазах уставился на бывшую жену, у которой в глазах застыл ужас.

– Господи! – пробормотала она, – как ты опустился. Ты потерял человеческое достоинство. Стоят ли этого карты? – закричала она.

– Они сказали, что мне смерть, если я не расплачусь с ними, – простонал он, усевшись на пятки.

– То же самое они тебе говорили в прошлый раз, когда мы продавали машину, и ты сказал, что бросишь играть! Ты обещал, что вернешь мне те три тысячи долларов. Но так и не вернул. И как я понимаю, мне уже нечего надеяться на это. Я от тебя за год на дочек ни копейки денег не получила, и после всего этого у тебя хватает наглости, про совесть не говорю, у тебя ее давно нет, прийти снова ко мне просить деньги. Я не печатаю их. Я только работаю с ними. Нет, нет! Я не дам тебе денег. Потому что это все равно, что кидать в черную дыру. Если ты не забыл, у меня есть дети! Ты понимаешь, что сотворил? Ты проиграл их квартиру!

– Прости, Анечка. Но они меня и вправду убьют, – жалобно проговорил Никита.

– Зато перестанешь ходить играть, – со злостью выпалила Анна. – Не дам денег. У моих детей нет нормального жилья, а ты в это время проигрываешь квартиру за квартирой в автоматы и карты. Уходи. Я ничем тебе не обязана, поэтому можешь не ползать тут. Видеть тебя не могу!

Это были очень жестокие слова. Раньше их Аня никогда не произнесла бы, но сейчас они у нее легко вырвались. Все что произошло до этого, вызывало не только гнев, но и желание душу вытрясти из бывшего мужа, растерявшего не только моральное достоинство, но и внешнее. В мятом костюме, в рубашке, некогда белой, сбившимся на бок галстуке, с темными кругами под глазами, небритый, волосы набриолиненные прилипли ко лбу. Никита представлял жалкую пародию на офисного менеджера или банковского клерка.

Уходил он, напоминая побитого щенка.

Анне его жалко не было. Семь лет семейной жизни с ним для нее были годами существования с одной мыслью, как выжить. Жить так больше она не хотела.

Спустя три дня Никита явился вновь. Но в этот раз он почему-то не требовал денег. Присел на край дивана, на которой спали Анна с дочерью, и, поглаживая ей руку, сказал:

– Здравствуй, Анечка. Больше, я не буду у тебя просить денег. Наоборот, все сделаю, чтобы тебе с девочками было легче жить. Ты же знаешь, как я тебя люблю, – наклонился он над ней. – Ты прости меня за все прежнее. Я был не прав.

Никита прикоснулся губами к губам Ани, но она ощутила не тепло, а холод. Озноб пробежал по ее телу, она испытала отвращение к его прикосновению.

– Оставь меня, – воскликнула она, – не трогай, – и попыталась оттолкнуть. Но он не поддался ее усилиям. Да и сил почему-то у нее не было. – Не трогай меня! – закричала она. Но Никита упорно лез целоваться. – Уйди, уйди! – рыдала Аня. Он был ей противен и пугал своей настойчивостью.

– Мама, мамочка, что с тобой, – услышала она голос Ксении, шестилетней дочери. – Мамочка, проснись, – умоляла она, теребя ее за плечо.

Аня открыла глаза. Ночь. Плач Ксении привел ее в чувство. Это же был сон с участием бывшего мужа.

– Тс-с, – привлекла она к себе дочь. – Все, все.

– Мамочка, ты так кричала. Стукнула меня рукой. Я так испугалась, – всхлипывая, проговорила она.

– Все, больше не буду.

Из-за жилищных обстоятельств, Аня со старшей дочерью спала на диване в зале. А младшая пятилетняя Карина в детской кроватке в комнате с бабушкой. Такая жизнь продолжалась уже год с лишним. На покупку своей двухкомнатной квартиры у Ани не хватало еще одной трети денег от их средней стоимости. Кредит в банке не хотела брать, не желая заработанные деньги пускать на проценты.

Успокоив дочь, Аня снова задремала.

– Анечка, дорогая, любимая, – нежно обращался к ней Никита. – Ну, зачем ты меня отталкиваешь? Я же больше не играю. Ведь только это мешало нам быть вместе.

Широко распахнув глаза, Аня уставилась в темноту. В комнате раздавалось шипение кота. При лунном свете падающем из окна, она увидела Марсика, стоящего посередине комнаты выгнув спину и смотрящего прямо на нее горящими зелеными глазами.