— Если поздно, извините. Могу ли я говорить открытым текстом?
— Да. Такой роскошью в своих телефонах я располагаю.
— Мне надо этих ученых вернуть России.
— Задачка. — Он помолчал, потом даже усмехнулся. — Узнаю́ русских — сам погибай, товарища выручай. — Еще помолчал, еще хмыкнул: — Что ж, Россия богата умами. Купим новых.
— Эти не продажны. Ваше упование на деньги тупиково. Это тактика. Стратегически победит душа.
— Не надо метафизики. Я подумаю. На прощание вопрос. Нам придется говорить: ты победил, Галилеянин?
— Конечно. Христос всегда Тот же. И был, и есть, и будет. Он — Камень, на Котором стоит мироздание. Вечен и бессмертен. Его ли колебать? Терпит, терпит, да и вразумит. Но это ж все известно… Вы спали, наверное, уже?
— Это вы спите, а мы не спим.
— Я могу и дальше продолжить: «Вы устаете, а мы не устаем, вы мало едите, мы вообще можем не есть. Но терпения, но смирения нет у нас».
— Смешно состязаться в начитанности, — перебил он. — Но одно: есть свобода воли, и есть бессмертие души. Так? Но если я со своей свободой не хочу бессмертия души? Свобода выбора дана мне Богом, и Он же меня ее лишает, это нелогично.
— Надо же и отвечать за свои дела на земле. И нам ли решать за Бога?
— Давненько не слышал нравоучений, — сказал он. — Я-то привык, что передо мной отчитываются.
— Одно, последнее, не от себя, от святых: все страдания человека оттого, что он хочет жить без страданий.
— Надо же! — В телефоне щелкнуло. Я думал, конец связи — нет, тут же зазвучал веселый голос Вики:
— Поговорили?
— Викочка, — растерянно сказал я, — ради чего звонил, то и не сказал ему. Мне же денег надо было попросить.
— Это не проблема, — утешила она. — Деньги его не чешут. Сколько? Миллион?
— Думаю, да.
— Ну и ладушки.
— Ладушки, ладушки жили у Бен-ладушки.
— Ну, вы опять нормально, — восхитилась Вика. — Гусенич уржется.
— Процитируешь ему?
— А то как же! Надо его вздрючивать, а то он как-то последнее время чего-то не того. «Сядь, — говорит, — на мобильник на паспорт сниму». Отходняк мне готовит. Да я не сдвинусь, пусть не надеется. Хоть я и кукла бесчувственная, а без зимнего леса не проживу. — Она помолчала, видимо ждала, что я что-то скажу. Что я мог сказать? Вика попрощалась и попросила: — Юльке телефон отдайте.
— Да, скажи поклон Лоре, передай: будет молиться Божией Матери — и сама поймет, как поступать.
— Я скажу, вы сказали: скажи Лорочке. Так-то, мистер.
— Если я мистер, то ты — мистерия.
— Нормально! Сами придумали?
— Само сказалось. Это ты ему тоже процитируй.
— А то еще бы, как же.
— Спасибо, Викочка, — сказал я в мобильник, выключил его и отдал Юле. — Спасибо, Юлечка. Иди спать, детское время вышло.
Она скорбно понурилась, а я опять пошагал к Иван Иванычу. Вспомнил материнские пословицы: «Бес силен, да воли нет» и другую: «На зло молитвы нет». Пословицы эти были сейчас нужны, чтобы обрести спокойствие души. Я думал: ведь эти ученые говорили заказчикам правду, что ж те не поверили? То есть такая правда заказчикам не нужна. То есть опять готовится для России очередной хомут, новая попытка загнать в стойло непокорный русский народ? Лишь бы без крови отбиться. И как же они Бога не боятся?
Навстречу мне шли посланные в дом Аркаши.
На свободу с чистой совестью
Оборонщик доложил: паспорта найдены, вещи собираются, личный состав прибудет для отправки вовремя.
— Аркашу разбудите и отправьте домой. Хай поднимет — к морде кулак: «Сгоришь вместе с хазой».
— Это сделаем, — довольно сказал оборонщик.
— Спросите, кто ему велел выкрасть паспорта. Хотя уже не важно. Все!
Усевшись в низкое кресло, я немного подремал. Иван Иваныч вздыхал на диване. Ночной петух, непонятно откуда взявшийся, пропел побудку.
— Что, брат во Христе Иоанн, ждать третьих петухов не будем. — Я отошел к рукомойнику, поплескал на лицо. — Я тебя не спрашиваю, пойдешь или нет с нами, не надо, сиди тут. Главное, чтоб добраться, а то боюсь, это новое правительство снюхалось с тем, что сейчас у власти. Хотя никто властью делиться не любит. Мы вернемся, даст Бог.
— Это бы неплохо, — закряхтел Иван Иваныч. — Беру обязательство похудеть наполовину. Буду по ночам ходить по селу с колотушкой.
— Молись за нас. Пиво не пей.
— Это можно и не говорить. Алешка! — крикнул Иван Иваныч.
— Пора уже? — откликнулся откуда-то сверху Алеша. Оказывается, он угрелся на печке. И сейчас легко с нее спрыгнул.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу