Владимир Орлов - Земля имеет форму чемодана

Если бы да кабы.

Бежать!

Но будто бы ожидал какого-то решительного знака судьбы и соображения о планах побега откладывал.

Сытно было ему и комфортно.

Энциклопедический словарь Куропёлкин заказал исключительно для того, чтобы со вниманием прочитать статьи о внутреннем строении Земли. Заглянул в них и тут же захлопнул словарь. Зачем запугивать себя заранее? К тому же мало ли какие отчаянные чудеса могли прийти в голову укротителю Чемодана и реставратору обуви Бавыкину?

А вот раздел «Рыбные блюда» с картинками в «Книге о вкусной и здоровой пище» Куропёлкин изучал теперь с удовольствием.

Рыбы рекомендовались к кулинарным опытам речные. Куропёлкин вдруг понял, что за последние месяцы его бестолковщины он чуть ли не забыл названия многих именно речных рыб. Щука, линь, сырок, окунь, судак и даже карась будто выпали из его памяти, и что уж совсем безобразно, печорская навага с икрой к блинам широкой масленицы давно не попадала на его стол. Одной из причин этой, как теперь понимал Куропёлкин, глупости стала пропажа из магазинов обычной, некогда дешёвой рыбёшки и забитость прилавков искусственными норвежскими, а потом и немецкими лососями и форелями, откормленными в рыбьих угнетениях какой-то химической дрянью, розовыми от химических же красителей и воняющими перебором рыбьего жира. От них Куропёлкина тошнило.

На кухню госпожи Звонковой доставляли рыбу здоровую, пахнувшую именно рыбой, и блюда из неё не могли не радовать Куропёлкина. Но однажды он заказал сковородку (именно сковородку!) печорской наваги. Навага эта водилась мелкая, а ценилась не меньше питерской или сахалинской корюшки. Время лова её было коротким. Но Куропёлкин посчитал так. Раз одни заинтересованные силы добыли для него Баборыбу, значит, силы им противоборствующие или хотя бы недовольные Баборыбой постараются исполнить его желание и угостят жареной печорской навагой. Не обязательно с блинами. Главное, чтобы наваги хватило для утоления обеденного аппетита. И ведь заказ приняли без удивлений и без ссылок на сезонно-путинные трудности. Спросили только, в сметане готовить рыбу или как?

— Без сметаны! Без сметаны! — проглатывая слюну, объявил Куропёлкин. — И чтобы хрустела.

Сам Куропёлкин жарил печорскую навагу, отобрав особи с икрой (на сковородку укладывалось до пятнадцати штук) и очистив их от внутренностей, на растительном масле, редко — на сливочном. От сливочного взлетало меньше горячих брызг, но оно обходилось дороже. Главное было добиться, чтобы корочка рыб стала солнечно-загорелой и хрустела.

К радости Куропёлкина, повара на кухне оказались добросовестными (конечно, нашлись поводы поворчать, мол, у него-то самого, Куропёлкина, навага вышла бы вкуснее), но и поднесённое Дуняшей блюдо несомненно было вкуснятиной.

— А вот вам, Евгений Макарович, — прошептала Дуняша, — бонус за добродетельный и разумный аппетит.

И добыла из карманов сарафана две банки пива «Золотая бочка».

В тот вечер и заглянул к Куропёлкину озабоченный чиновник (или даже сановник?) Селиванов.

— Евгений Макарович, — сказал он, — не кажется ли вам, что в последнюю неделю вы ведёте себя бестактно?

— В чём это выражается? — спросил Куропёлкин.

— В вашем увлечении рыбными блюдами.

— Какая уж тут бестактность? — выразил удивление Куропёлкин. — Моему организму надоели кавказские кушания, а рыбы полезны для работы мозгов. Кого я обижаю?

— Вы, Евгений Макарович, — строго спросил Селиванов, — не забыли, что у вас есть Баборыба?

— Баборыба? — сказал Куропёлкин. — И где же она есть?

— Сами знаете, где она, — сказал Селиванов, — и что с ней…

— Что с ней, я не знаю, — сказал Куропёлкин. — И что же, даже при скуке и одиночестве я должен помнить о каких-то бестактностях и перейти на поедание мышей и тараканов?

— Я этого не говорил, — сказал Селиванов. — Просто прошу вас ещё потерпеть. Хотя бы один день.

Через день к Куропёлкину была приведена Баборыба, Лося Мезенцева.

Лёгкая, живая, жизнерадостная, в белом брючном костюме, видно, что избавилась от обесточенности, телом снова пылкая. При этом будто бы готовая следовать любым проявлениям чувств своего повелителя.

— Ну вот, Евгений Макарович, — радостно провозгласил Селиванов, — ваша замечательная Лося соскучилась. Не сопроводите ли её в ваш Шалаш? Кстати, она в совершенстве освоила искусство мимики и жеста.