Уильям Фолкнер - Гон спозаранку

— Подумать только, ведь эти бездельники не ложатся спать всю ночь напролет, — шептал Дин, — и подумать только, перед нами огромный континент и высоченные горы Сьерра-Мадре, которые мы столько раз видели в кино, и бесконечные джунгли, и пустынное плоскогорье, не меньше нашего по площади, простирающееся до самой Гватемалы или еще черт знает докуда! Ух! Что же нам делать? Что же нам делать? Покатили дальше!..

Мы вышли и вернулись к автомобилю. Последний взгляд на Америку поверх ярко освещенного моста через Рио-Гранде, и мы повернулись к ней спиной и багажником нашей машины и с ревом умчались.

Через мгновение мы уже были в пустыне. Миль пятьдесят по плоской равнине — и ни огонька, ни встречной машины! И тут вдруг забрезжил рассвет над Мексиканским заливом, и со всех сторон выступили призрачные очертания кактусов, стрельчатой юкки и цереусов, похожих на гигантские канделябры.

— Ну и дикое место! — воскликнул я.

У нас с Дином сна не было ни в одном глазу. А до этого, уже в Ларедо, мы совершенно погибали от усталости. Стэн, который и прежде бывал за границей, мирно спал на заднем сиденье. Вся Мексика лежала у наших с Дином ног.

— Слушай, Сол, мы оставляем позади все. Перед нами неизвестность, новый этап жизни. Когда я подумаю о прошедших годах, обо всех неприятностях, обо всех пинках судьбы… А теперь вдруг это! Все как будто складывается так, чтобы мы могли нестись вперед, подставив лицо ветру; ничто тебя не отвлекает, и ты постигаешь мир. Ведь если уж на то пошло, сделать это не удавалось еще никому из американцев. А они тут побывали. Вспомни мексиканскую войну! Ворвались сюда с пушками.

— Кроме того, — сказал я ему, — в прежние времена это была излюбленная дорога американцев, нарушивших закон. Здесь они тайком пересекали границу и бежали в Монтеррей… И если ты всмотришься в эту седую пустыню, может, и тебе явится призрак бывалого каторжанина, который одиноко бредет, уходя в неизвестность, и ты увидишь…

— Ведь это же вселенная, — перебил Дин. — Господи, — вскричал он, ударяя ладонью по рулю, — это действительно вселенная! Ведь мы можем уехать прямо в Южную Америку, если только дорога доходит туда. Только подумать! О, Чтоб его… Черт возьми!

Мы неслись вперед. Небо светлело с поразительной быстротой. Уже можно было различить песок пустыни и редкие хижины в отдалении. Дин замедлил ход, чтобы как следует рассмотреть их.

— Вот уж действительно жалкие лачуги. Такие разве что в Долине смерти встретишь, да и то вряд ли. Эти люди, по-видимому, вне мирской суеты.

Первый город, обозначенный на карте, назывался Сабинас Идальго. Нам ужасно хотелось поскорее до него добраться.

— А дорога ничем не отличается от американской, — кричал Дин, — вот только несуразица — ты заметил, что на верстовых столбах отмечаются километры и показывают они расстояние до Мехико! Выходит, будто у них на всю страну это единственный город. Все дороги к нему ведут.

А до столицы оставалось 767 миль, в километрах это было больше тысячи.

— Черт! Я не могу не ехать! — кричал Дин.

Я закрыл ненадолго глаза в совершенном изнеможении и только слышал, как Дин лупит кулаками по рулю и выкрикивает:

— Черт! Вот здорово! Ну и страна! Вот это да!

Мы пересекли пустыню и около семи утра очутились в Сабинас Идальго. Чтобы как следует рассмотреть этот городок, мы совсем замедлили ход. Вглядывались, — ничто от нас не должно ускользнуть. Главная улица была немощеная, вся в выбоинах. По обеим сторонам тянулись грязные, полуразрушенные жилища. Шли ослики с поклажей. Босые женщины наблюдали за нами из темных провалов дверей. Улица кишела пешеходами: новый день мексиканской земли начинался. Старики с огромными, закрученными кверху усами не отрываясь смотрели на нас. Появление троих обросших бородами, перепачканных американцев вместо обычных элегантных туристов страшно заинтересовало их. Подпрыгивая на ухабах, мы тащились по главной улице со скоростью десяти миль в чае, стараясь ничего не пропустить. Несколько девушек шли прямо перед нами. Когда мы протряслись мимо, одна из них спросила:

— Куда это вы?

Я, пораженный, повернулся к Дину.

— Ты слышал, что она сказала?

Дин просто обалдел. Продолжая медленно ехать вперед, он только приговаривал:

— Да, я слышал, что она сказала. Я прекрасно слышал, черт меня возьми! Вот те раз… вот те на… Не знаю, что же делать? Мне так чудно, так радостно в этом утреннем мире. Наконец-то мы добрались до рая. Там должно быть так же прохладно и чудесно, там не может быть по-другому.