Владимир Гончаров - Апокриф

Наверное, сработал «эффект козла» из известного анекдота. Помните? Один добрый, но неудовлетворенный условиями жизни господин по рекомендации другого доброго господина поселил у себя в квартире вонючего козла и, когда после нескольких дней совместного проживания (с козлом — не с господином), наконец, снова выпер мерзкое животное на улицу, почувствовал себя вполне счастливым.

Одна только «Старая газета» бубнила в своих жалких тиражах что-то о «жестокости и неадекватности действий властей» в отношении бунтующей молодежи, об «установлении военно-полицейской диктатуры» и тому подобной ерунде. Это, — несмотря на то, что взятые под защиту беспринципными писаками студенты в течение полугода до этого дважды громили редакцию и неоднократно лупили ее сотрудников.

Ну, вот уж до такой степени эти неблагодарные либералы не любили Президента!

Той весной, когда Лорри должна была закончить школу, о бурных прошлогодних месяцах уже стали забывать, хотя чувство тревоги, особенно, у родителей, конечно же, оставалось. Правда, несколько успокаивало (даже господина Варбоди успокаивало, когда дело касалось безопасности собственных детей!), что чрезвычайное положение все еще не отменено и общественный порядок гарантирован военными и полицейскими силами.

О Стиллере в доме Варбоди говорили достаточно часто и почти всегда — плохо. Варбоди, как уже было сказано, считал, и не без основания, что Стиллер совершил государственный переворот, а потому является государственным преступником. И если Варбоди метал инвективы, начиная с безличного: «этот негодяй» или «этот мерзавец», — то все в семье и каждый из друзей, собиравшихся в доме инженера, наверняка знали что речь идет о Президенте.

Личные впечатления, связанные с бегством с материка, несомненный авторитет любимого отца и мнение большинства из тех приятных и умных людей, которые бывали у них в доме, сделали для Лорри формулу: «Стиллер» = «негодяй, мерзавец» — доказанной истиной.

Только добрый, но немного недалекий дядя Ламекс придерживался особой точки зрения.

— Нет, инженер, погоди! — упрямого твердил он (они с Варбоди уже давно были на «ты»), — порядок он навел? — Навел! Патримор, — Ламекс всегда и нарочно искажал название ненавистной организации, — этот хренов он разогнал? Разогнал! Детишек этих, придурков молодых, в чувство привел? Привел!

— Да пойми же ты, чудак-человек! — взывал Варбоди, — он же, мерзавец, всю эту кашу и заварил! Патримол в том виде как он себя показал в последнее время — это его, Стиллера, детище! Он же его и использовал в своих целях, только контроль потерял!

— Нет, погоди! Партимол этот самый еще до Стиллера был. Это, аж при Тельрувзе еще!

— Да не в Патримоле, собственно, дело, дело в…

— Как это не в Патриморе? Они же Вагеру убили!

— Ламекс, дорогой, Вагера случайная жертва! Тут целое поколение может погибнуть, ведь этот негодяй…

— Как это Вагера — случайная жертва? Да в него специально стреляли, в отместку! Я, Варбоди, человек конкретный! Стиллер Патримор — разогнал? В стране порядок? Кто это гибнуть будет ни с того, ни с сего?

— !!!

Лорри сдала все экзамены и получила аттестат с отличием. На семейном совете было решено, что обе девочки — Адди и Лорри — поедут на большую землю вместе.

Плацдармом для нового завоевания материка членами семьи Варбоди, разумеется, должно было стать скромное и тихое пристанище бабушки соискательниц — мадам Моложик.

Без малого семидесятилетняя женщина, хотя и была далека от какой-либо общественной деятельности, но в домашнем быту и семейных делах отличалась энергичной активностью и практической сметкой. Она подробно информировала дочь и зятя о градусе политической ситуации в Инзо (и, по ее мнению, — в стране) на основе мониторинга, производимого ею лично при посещении рынка, магазинов и лавок, отделения банка, где она получала пенсию, почты и тому подобных опорных пунктов цивилизации, а также в ходе посиделок со старыми приятельницами, бывшими замужем за действительными или отставными (но от этого не менее авторитетными) муниципальными чиновниками и служащими, по преимуществу, средней руки.

«Дорогая дочь! — писала она в одном из посланий. — Я была на седьмом небе, когда получила от тебя фотографии моих милых внуков. Разумеется, я похвасталась перед моими подружками. Все в восторге! Темарчик — просто юный принц. Адди — ангел. А Лорри (все говорят!) — вылитая Цеда Ларне! [2] Цеда Ларне — эстрадная певица и киноактриса, пользовавшаяся большой популярностью в последние три-четыре года перед Шестилетней войной.