Владимир Гончаров - Апокриф

Госпожа Варбоди сколько могла придавала вид домашнего уюта в основном пластмассовому и деревянному интерьеру своего унифицированного жилища и в первое же лето попыталась выращивать цветы на прилегающем к дому участке. При этом, однако, выяснилось, что относительно благополучно в условиях каменистой тундры чувствуют себя только различного рода покровники, а также некоторые виды крокусов и примул. Об остальном без оранжереи нечего было и думать. Но состояние блаженного покоя окупало все. Особенно ее радовало, что к дорогому супругу вернулось постоянно хорошее и ровное настроение, а дети снова стали нормальными детьми — иногда шумными, иногда капризными, иногда неаккуратными и ленивыми, но уже почти никогда — испуганными или подавленными.

Через два месяца Лорри должна была получить аттестат.

Школа, в которой училась она и ее младший брат и которую уже закончила старшая сестра, была частной. Обучение в ней стоило немалых денег, но обитатели Нефтяных Островов хорошо зарабатывали и могли себе позволить образовывать своих детей, не отправляя их на большую землю. Зато, частное учебное заведение, к тому же находящееся у черта на куличиках, практически не зависело от каких бы то ни было политических веяний, в том числе от тех, которые могли доноситься из Департамента народного просвещения Полярного кантона. Вместе с тем, островная школа, имевшая все необходимые сертификаты и лицензии, обеспечивала своих выпускников аттестатами установленного образца — такими же, какие получали выпускники государственных гимназий на материке.

Что дальше? Лорри видела себя студенткой известного, может быть, даже столичного университета. И чтобы заниматься архитектурой. В общем-то, пристрастие к архитектуре не основывалось ни на чем прочном. Оно вытекало из ярких цветных снов впечатлительной девушки, в которых она возводила дивные дворцы в фантастических ландшафтах.

Отец относился к мечтам дочери весьма скептически, замечая, что сны, конечно, снами, но вот как быть с такими необходимыми архитектору и весьма прозаическими дисциплинами, как начертательная геометрия, сопротивление материалов, бесконечное изображение какой-нибудь идиотской детали в нескольких проекциях и тому подобными скучными вещами, лежащими на пути будущего архитектора к вершинам профессионального мастерства и славе.

— Ты готова всем этим заниматься несколько лет подряд, моя девочка? Кстати, Лорри, архитектор должен уметь хорошо рисовать. Ты хорошо рисуешь?

Лорри умела хорошо изображать акварельными красками букет белых водяных лилий на некой абстрактной поверхности и задарила подобными «полотнами» всех своих подружек. Но вот уже с перспективой в рисунке дело у нее обстояло гораздо хуже. Несмотря на то, что на уроках рисования, как, впрочем, и по всем другим предметам, организованная и усидчивая Лорри получала только отличные оценки, она понимала, что каких-либо серьезных способностей на этом поприще у нее нет.

— Я еще подумаю, папа. Я окончательно еще не решила.

Собственно, торопиться было некуда.

Адди, старшая сестра Лорри, получившая аттестат прошлой весной, так и не поехала на материк. Родители попросту не отважились ее отпустить.

Оно и понятно: известия, приходившие в то время с большой земли в радиосообщениях, газетных публикациях, впечатлениях островитян, вернувшихся из отпусков и командировок, и в рассказах вновь прибывших на острова, не оставляли сомнения в том, что в стране продолжает твориться что-то неправильное, сумбурное и опасное.

Позапрошлой осенью, когда Варбоди счел за благо отправиться со своим семейством в добровольную ссылку на Нефтяные Острова, победу и, разумеется, убедительную на досрочных парламентских выборах одержало Стиллеровское «Объединенное Отечество».

Бессовестный пропагандистский прессинг, третирование не только явных политических оппонентов, но и просто недостаточно лояльных граждан с помощью спущенной с цепи оболваненной молодежи, послушные избирательные комиссии и бдительное «наблюдение за реализацией избирательных прав» со стороны «представителей народа» в лице активистов все тех же Объединенного Отечества, КРАДов и Патримола, не могли не сделать своего дела. Победа была сокрушительной.

Тем более сокрушительной, что породила для правящей клики серьезную проблему.

Массы прежде всего учащейся молодежи вместо того, чтобы, собственно, учиться, — вошли во вкус перманентной бузы, а их вожаки — во вкус власти. Причем это была самая сладкая для честолюбцев форма власти — власть толпы. Только такая власть предоставляет потрясающую возможность — немедленно, сейчас же, не ожидая месяцы, годы или целые десятилетия, нужные для политического роста, не вдаваясь ни в какие процедурные дрязги, не заботясь о необходимости хотя бы выслушать мнение оппонентов, — навязать свою волю кому угодно, опираясь только на силу восторженно, или злобно, или победно ревущего тысяченогого, тысячерукого, тысячеглазого, но всегда безголового чудовища. А голова — иногда лучше, иногда хуже — бывает только у вожатого этого зверя.