Владимир Гончаров - Апокриф

Ямари тоже долго молчала. Она могла бы сказать сыну еще много всяких слов, направленных на то, чтобы побудить его остаться дома. Можно было бы упомянуть о внуках, которых она мечтала понянчить, о доме, требующем мужской руки, о могиле отца, за которой нужно следить, в конце концов, сослаться на ухудшение собственного здоровья… Не стала она этого делать. Поднялась со своего стула, подошла к согнувшемуся крюком на своем сидении Острихсу и поцеловала его в макушку:

— Уезжай, если по другому нельзя…

Острихс не выдавал желаемое за действительное, когда сказал матери, будто нашел способ без ее материальной поддержки обеспечивать избранный им для себя образ жизни. Единственное, что для этого требовалось, так это пойти на определенный компромисс с данным когда-то самому себе зароком. Острихс, сильно обжегшись однажды на любопытстве к собственному дару и на честолюбивом желании осчастливить его плодами человечество, еще тогда, при вынужденном отъезде на чужбину, дал самому себе слово забыть, что такая способность у него вообще есть, и никому о том не рассказывать, дабы не открывать дорогу опасным соблазнам. Многие годы он честно держал этот обет и, например, никто из его товарищей по бродячей общине — свободных философов, понятия не имел, что среди них обретается некий уникум.

Оставались, однако, люди, помнившие, что «в свете есть такое чудо», и желавшие в своих прежде всего интересах извлечь товар, имеющий очевидный спрос из запасника.

Не прошло и двух недель с момента возвращения Острихса в Ялагил, как его побеспокоили телефонным звонком.

Без каких-либо посредников, даже без помощи референта или секретаря, с ним связался лично мэр города Вииста Намфель…

— Я очень признателен, что вы нашли возможным принять мое приглашение, господин Глэдди! — произнес Намфель, спускаясь со ступеней собственного особняка, чтобы встретить приехавшего на такси Острихса у самой машины. Он не боялся переборщить с радушием, поскольку как всегда точно представлял себе психологический портрет человека, с которым ему предстояло встретиться и от которого нужно было чего-то добиться. Мэр прекрасно понимал, что Острихс не относится к людям, надувающимся спесью тем сильнее, чем больше почтения к ним проявляют. Это кто-то другой, увидев такую встречу, мог бы переоценить собственное значение и попытаться продать себя подороже в случае какого-нибудь торга, но только не нынешний гость Намфеля. Тут дело обстояло как раз наоборот. Было видно, что Острихс явно смущен приемом «не почину» и уже от одного этого начинает чувствовать себя обязанным хозяину. А это — хорошо! Если почти бесплатное радушие может пойти в предполагаемый взаимозачет, то скупиться на это товар не нужно.

Мысль о необходимости связаться Виистой Намфелем, чтобы как-то поблагодарить мэра за участие, проявленное к делам его родителей, несколько раз приходила в голову и самому Острихсу после его возвращения в Ялагил, но он все никак не мог решиться. С одной стороны, боялся быть заподозренным в навязывании себя высокому должностному лицу, с другой, — опасался вновь быть втянутым в какие-нибудь отнюдь не невинные игры. Но, когда сам мэр позвонил ему по телефону и запросто, как старого доброго знакомого, пригласил на вечер к себе, Острихс при всем желании не смог найти достаточно веских оснований к отказу.

Намфель очень хорошо знал, что ему нужно от Острихса, прекрасно видел, что никакой необходимости немедленно брать «быка за рога» не имеется, и пустился в дальний обходной маневр.

— Боже! Как я рад вас видеть! Но вы, конечно, переменились! Не мальчик, но муж! Это, заметьте, преимущество вашего возраста: вы — только мужаете, а я, к сожалению, только старею!..И не возражайте! Старею, старею! Но, упаси вас Господи меня жалеть! В моем возрасте есть масса прелестей…Каких? Будет время… а оно обязательно будет!., расскажу!..Что? Поблагодарить меня?…За что, позвольте? Ах, за это, Боже ж ты мой! Оставьте! И слышать не хочу!.. Пока там заканчивают готовить стол, давайте я вам покажу мои владения!..Сначала сюда, пожалуйста!.. А вот и моя супруга к нам присоединяется! Позволь тебе представить, дорогая: Острихс Глэдди!..

Было показано все: и небольшой ландшафтный парк, и бассейн, и корт, и пруд с лебедями, и механизированный гараж, и замечательная библиотека, и небольшое, со вкусом подобранное собрание картин… Во время всей этой оказавшейся довольно продолжительной экскурсии Намфель беспрестанно расспрашивал своего гостя о его жизни в последние несколько лет, и Острихс как-то незаметно для себя увлекся рассказом о собственных похождениях, оживился и стал вести себя вполне раскованно.