Владимир Гончаров - Апокриф

…Ну, давай выпьем, — обреченно согласился Тиоракис, плотно влезший в шкуру своего героя. — Что до меня, так впору даже напиться! Если не повеситься…

— Да ладно тебе! — продолжала увещевать его (а точнее — Восту Кирика) Альгема. — Я надеюсь, ты не серьезно? Что собственно такого, в том, что твой журнал — неудачное предприятие? Мало ли неудачных предприятий на свете! Большинство бизнесов вообще разваливается. Иначе все сто процентов населения были бы успешными капиталистами и давно наступил бы золотой капиталистический век…

— Да не бизнес это вовсе! Я тебе сто раз объяснял! — горячо говоря это, Тиоракис (или Воста Кирик?) не забыл сделать официанту жест, означавший желание повторить порцию выпивки. — По милости родителей я довольно обеспеченный человек. Далеко не олигарх, конечно, но добывать хлеб свой в поте лица своего мне совершенно не нужно. Кстати, я мог бы и сам сделать карьеру. Перед тобой, между прочим, неплохой юрист… У меня мозги для этого хорошо приспособлены… Умею я это, уж поверь! Умею, но не люблю, понимаешь? Не люблю, — даже еще слабо сказано. Испытываю от-вра-ще-ни-е! Если бы этим нужно было заниматься, чтобы не помереть с голоду, — тогда понятно. Но у меня-то средства есть! А вариться в постылом деле ради того, чтобы прибавить к тому, что уже имеется, еще сколько-то… зачем? Мои реальные потребности, в общем-то, довольно скромны и с лихвой покрываются имеющейся рентой…

— A-а! Так, может, ты специально хочешь разориться, чтобы мотивацию получить? — съехидничала Альгема. — Тогда, флаг тебе в руки! Могу даже поспособствовать поскорее добиться результата.

— Ну, вот опять! Ты все время даешь мне понять, что я — придурковатый бездельник, который с жиру бесится… Так?

— А ты бы себя со стороны послушал! Что бы ты сам сказал?

— Не знаю… Может быть… Я не очень пьян? Ну, все-таки постарайся понять… Как бы это… половчее-то… Только не подумай, что я хочу, чтобы мне сопли утирали! Лады? В общем… речь-то о смысле жизни… Черт! Как не хочется красивые слова говорить! Ты, собственно, права… отчасти… Тут как бы внутренний конфликт вполне сытого человека со своим собственным благополучием… Эдакий когнитивный диссонанс. С одной стороны, от кормушки страшно оторваться, с другой, — кажется, что, глядя в корыто, самое главное пропустишь… а, что главное — хрен его знает! Я не очень пьян?…Хор! Старо, как мир: что могу — то не хочу, что хочу — то не могу… Знаешь, такой бред: желание творить есть, а способностей — нет! Вот мечтал я быть музыкантом… Аж снилось, что потрясающую музыку сочиняю и играю… Как играл! Во сне, конечно… А на деле — ни слуха, ни ритма. Или картину хочется написать!..Я точно не пьян? Отлично! М-м-м! Официант! Будьте любезны! Еще повторите!.. Так вот! Картину… У меня воображение — будь здоров! И зрительная память… Кажется, все изгибы помню, все оттенки… Чего оттенки? Да какая разница! Всего! А переложить на бумагу… в смысле, на холст, не могу… Хрень какая-то получается… Каля-маля… Зато, какой иск я могу написать! Какую жалобу! Пальчики оближешь! А меня блевать от этого тянет… Извини! Хорошо! А ты тоже выпей и слушай дальше! Хор? Хор! Так вот, показалось мне как-то, что можно некий синтез учинить: писать, но не иски… Попробовал творить что-то художественное… да, вроде как повесть… Опять фигня! Сам вижу. Ну, тогда осталось — нечто на актуальные общественно-политические темы… Журналистика, одним словом. А тут другая фигня: мне самому нравится, но никому не нужно… То есть, может, кому-то и нужно… я не знаю, но ни одна редакция не берет… Вот тогда я и придумал это самое… с журналом… А ты меня мордой об стол! Да не извиняйся ты ни хрена! Прости! Ох, и напился же я! Все правильно! Никакой из меня журналист! Я же приперся статью про этого… как его?…про Острихса написать. Так даже встретиться с ним не смог! Ты представляешь? Послал он меня!.. Ну да, ну да, верно ты говоришь: не он сам послал, а какой-то то ли Перт, то ли Репт, черт его разберет! В общем, который к телефону подходил… Разница-то какая? Все равно ведь послал!..Погоди, я сейчас вернусь!

Воста Кирик действительно сильно напился, а Тиоракис, хотя и чувствовал состояние опьянения, но тем не менее жестко контролировал каждое слово, произнесенное маской, каждую краску и интонацию игры своего персонажа. Более того, — он получал определенное удовольствие, ощущая себя одновременно и драматургом, выписывающим роль, и режиссером, — раскрывающим ее общий рисунок, и актером, дающим точную нюансировку образа. Тиоракис теперь специально взял небольшую паузу, поскольку навел Альгему на разговор об интересующем его объекте, но не хотел показать своей острой заинтересованности в продолжении разработки именно этой темы. Поход в туалет — очень удобный повод. С одной стороны, — есть дела поважнее Острихса, с другой, — очень логично по возвращении возобновить прерванный на полуслове разговор. Тиоракис внимательно осмотрел в зеркало надравшегося Восту, остался доволен и, подмигнув ему, отправился к своему столику.