Владимир Гончаров - Апокриф

Королева между тем наслаждалась властью над Острихсом и ласкала сама себя ощущением интеллектуального превосходства над очарованным мальчиком, который, как великолепную истину, воспринимал все ею изреченное, не потому, что это было всегда верно и умно, но потому, что идеализация предмета первой любви носит, как правило, тотальный характер. Совершенно необходимо разочароваться хотя бы один раз, чтобы новый идеал ослеплял уже не столь сильно, а последующие увлечения, вообще, манили лишь более или менее отдаленными намеками на совершенство. Но, это в будущем… А пока — Острихс поражался не только красотой (первая любовь способна наделить этим качеством кого угодно), но и глубинами ума своей властительницы. Она же всячески поддерживала в нем это убеждение: старалась говорить, по возможности, витиевато, употребляла далеко не всегда по назначению слышанные где-то и от кого-то звучные термины, вываливала из памяти названия «взрослых» книг и авторов, с большинством из которых была знакома только со слов родителей или подруг… Острихс подавленно млел.

Именно эта девочка, собственно, желавшая просто пофорсить, совершенно нечаянно произвела первый переворот в религиозных взглядах Острихса.

Однажды в разговоре между ними каким-то боком всплыла тема верований. Острихс простодушно поделился историей о конфессиональном разнобое, имеющем место в его семье, и, рассчитывая придать себе некоторого весу, начал глубокомысленно рассуждать о трудности предстоящего ему через короткое время выбора: к какому из источников истины припасть?

Что касается девочки, то она имела вполне соответствующее ее годам представление о том, как следует доказывать собственное интеллектуальное превосходство над сверстниками и, тем более, над младшим по возрасту Острихсом. Не то что бы используемая ею методика была отлита в четкие формулировки, но на практике это означало два основных постулата. Во-первых, при малейшей возможности нужно раскритиковать чужой тезис, а то у собеседника может создаться вредное впечатление, что он способен высказывать разумные мысли. Во-вторых, следует немедленно противопоставить оспоренному мнению — собственное, пусть даже взятое взаймы. А дальше все будет зависеть от степени самоуверенности, с которой подаются аргументы, в том числе ссылки на существующие или вымышленные авторитеты, и от меры внушаемости оппонента, которого нужно заставить поверить, будто он не знает самых прописных истин.

— Какую ерунду ты говоришь, Остик! — заявила девочка, не вполне даже дослушав повесть о нравственно-религиозных поисках, придуманных Острихсом, чтобы сделать себя более занятным. — Детский сад какой-то! Всем образованным людям, между прочим, давно известно, что Бог дал только первый толчок! Понимаешь?

Острихс не понимал.

— Кому? Кому дал толчок? — заинтересованно спросил он.

— Да не кому, глупый, а всему! Неужели не доходит?

Острихсу было ужасно стыдно, что «не доходит», и он покраснел.

Девочка была довольна достигнутым результатом и, воспользовавшись возникшей паузой, лихорадочно вспоминала детали какого-то философского спора между ее братом, студентом старшего курса колледжа, и его друзьями, свидетелем которого она случайно оказалась и откуда понахваталась столь радикальных идей.

— Ну, как бы тебе это попроще объяснить? — раздумчиво начала она, упиваясь своей взрослостью и умственной мощью. — В общем, Бог все это закрутил, — тут она сделала широкий жест руками, будто выныривала из-под воды на поверхность, — и так все оставил! Эксперимент, как бы… Вот! А все остальное, ему — до лампочки! Красный там камень на пальце или белый, его не волнует. Ему самому интересно, чем это все закончится. Понимаешь, теперь?

— А откуда это известно? — поинтересовался Острихс.

Поскольку ссылка на брата девочке показалась в данной ситуации не самой сильной, она сочла возможным безапелляционно заявить:

— Так это учеными доказано! В специальной литературе про это есть…

Острихс еще более восхитился своей королевой, которая оказалась знакомой даже со «специальной литературой», и подумал, что, пожалуй, его родители, не имевшие никакого отношения к высокой науке, в своих представлениях о причинах бытия могли несколько отстать от последних веяний. Кроме того, схема мира, в которой Богу «все до лампочки», снимала целый ряд неприятных логических несоответствий в вопросах «всеведения», «всемогущества» и «всеблагости», которые Острихсу так и не удалось разрешить с помощью папы и мамы.