Владимир Гончаров - Апокриф

«К счастью, — продолжал обмысливать ситуацию Тиоракис, — ничем из этого мне заниматься не придется. А нужно мне подумать о том, как выскочить из этой истории живым».

С чисто технической точки зрения все складывалось очень удачно. Совещания с руководителями фронта проходили в относительно небольшой подземной комнате.

Вообще, отдельные комнаты здесь создавались очень просто: либо тупиковый ход отделялся плотной войлочной занавесью на примитивной деревянной раме, и тогда возникала изолированная камера; либо подземный коридор просто перегораживался двумя последовательно расположенными такими же завесами, вследствие чего образовывалось проходное помещение. Реже подземные сидельцы возводили стенки путем сухой кладки из обломочного материала.

Штабная комната располагалась в одном из тупиков и была отделена аж тройной войлочной занавесью, обеспечивавшей отцов-командиров тишиной и уверенностью, что обсуждаемые ими секреты не будут услышаны снаружи.

Перед входом в штаб, разумеется, имелся пост охраны, но он был отнесен метров на двадцать от войлочной перегородки и находился вне зоны прямой видимости, за некрутым поворотом подземного коридора, у самого его пересечения с большим поперечным ходом.

Здесь всегда дежурили два боевика, имевшие связь по полевому телефону, как со штабной комнатой, так и с постами у выходов из лабиринта на поверхность.

Васод, Рамах и Дадуд, задумав Большой Теракт, стремились до поры до времени удержать всю связанную с ним информацию в максимально узком круге посвященных и поэтому никого, кроме Тиоракиса, к обсуждению не привлекали. Охране были даны самые строгие инструкции никого постороннего в штабной отсек не допускать без предварительного согласования по имевшейся телефонной связи.

Условия для уничтожения чохом всей верхушки ФОБ создавались идеальные. Оставалось позаботиться о путях отхода и уповать на то, что «машинка» сработает безотказно.

Тиоракис подошел к выходу из лабиринта. Почти круглая дыра в две трети человеческого роста открывалась в задней стенке обширного и очень высокого грота на высоте метров трех от его пола. Спускаться из нее нужно было по приставной деревянной лестнице. Под портал самого грота мог свободно въехать грузовик. Там, за неровным каменным краем свода со свисающими с него корнями какого-то мелкого кустарника и пучками травы просматривалось гаснущее небо.

Выход на лестницу контролировался вооруженным постом.

«Ну, и как их отсюда выкуривать в случае чего? — механически отметил Тиоракис, — ни обойти, ни сверху напасть, ни обстрелять… Безнадега!»

Охранявшие лаз боевики довольно почтительно поприветствовали Тиоракиса. Им было понятно, что это птица довольно высокого полета. Его не раз видели в компании с руководителями Фронта в самой доверительной обстановке. Одним словом, что этот «хоим», в известном смысле, «свой», и при этом осободоверенный «свой», ни у кого сомнения не возникало. А свои — имели свободный вход-выход из подземного лагеря. Жители тайного лабиринта поддерживали регулярные связи с родственниками, жившими на легальном положении на поверхности, а также занимались под открытым небом теми хозяйственными делами, которые никак нельзя было делать внизу: пасли скот, работали на скудных огородах, просто дышали вольным воздухом и ловили лучи дневного светила, в той или иной мере необходимые любому человеку.

Тиоракис каждый день, когда выпадало свободное время, старался выйти из лабиринта на прогулку, поскольку твердо знал, что когда-то ему нужно будет быстро и по проторенному пути покинуть подземное поселение. Желание «хоима» почаще бывать на поверхности ни у кого подозрений не вызывало. Хорошо еще, что он не страдал клаустрофобией! Вот и гулял Тиоракис по каменистой корке плоскогорья, вдыхая свежие запахи уже начинавшейся здесь весны. Пару раз он был вежливо остановлен сидевшими в секретах боевиками. Нет, они не преграждали ему путь, а просто предупреждали, что «вот там, за тем распадком «можно нарваться на жандармский патруль» и что «пока светло, может налететь военный вертолет, с него могут запросто обстрелять любого, кто покажется пилотам подозрительным». Тиоракис благодарил, но, тем не менее, каждый раз удалялся от поста в сторону «противника», чтобы через короткое время обязательно вернуться тем же путем. Таким образом он усиленно создавал у окружавших его людей впечатление обыденности своих уединенных прогулок в окрестностях подземного лабиринта.