Владимир Гончаров - Апокриф

Тиоракис тогда впервые испытал острую, слепящую ненависть к человеку, к этой чертовой заганке, не просто лишившей его материализации мальчишеской мечты, а грубо, мерзко, безжалостно и абсолютно цинично использовавшей для того, чтобы отобрать у него деньги, его же самые хорошие качества — отзывчивость, уважение, сочувствие… И впоследствии, всякий раз, когда ему приходилось по какому-либо случаю вспоминать об этом, казалось бы, мелком происшествии, память выносила на поверхность не сожаление о потерянных деньгах, а тяжелое ощущение изнасилованной в лучших качествах души…

— Уйди! — нарочито грубо, как всегда, когда он имел дело с заганками «при исполнении», отозвался на приглашение открыть завесы будущего Тиоракис.

— Судьбу не хочешь? Купи амулет! — не отставала та.

— Уйди, сказал! — вновь прорычал Тиоракис.

Ведьмоподобная зараза, против ожидания, и теперь не убралась, а с укоризной и нараспев продолжала так неудачно для нее начинавшийся контакт:

— Ма-а-ладой какой, а зло-ой! Сма-а-атри! На злых воду возят! Помоги бедной женщине — купи вот это! — и заганка, сдернув с какого-то своего кожаного охвостья небольшой аляповато-цветной жетончик, сунула его под нос Тиоракису.

Тиоракис дернулся головой, но при этом инстинктивно уставился на протянутый ему предмет и почти мгновенно понял, что это такое.

Внешне это был обыкновенный, из самых простых и дешевых, значок с названием и эмблемой какого-то иностранного города. Такие значки продаются почти в любом захолустье, куда заносит хотя бы с десяток случайных туристов в сезон. Особенность конкретно данного значка была в том, что города (или городка) с таким гербом и названием в природе вообще не существовало. Этот значок, скорее всего, в одном или двух экземплярах, был сфабрикован в специальной мастерской ФБГБ и служил удостоверением именно для связника Тиоракиса. Действие этого своеобразного пароля было ограничено во времени, после чего он терял свою силу, и следовало ориентироваться на другие знаки связи. Все это предусматривалось и регламентировалось конспиративным вариантом «Крыша», который с полгода назад вдалбливал в голову Тиоракиса его наставник Стаарз…

Тиоракис тут же собрался, можно сказать, автоматически, в соответствии со свойствами своей натуры, прикинул рисунок игры и без дальнейшего промедления в нее включился.

— Черт с тобой! Дай посмотрю!

— А денежку?

Тиоракис достал из кармана самую мелкую монетку, какую только смог найти, и сунул ее «заганке».

— Дай еще!

— Обойдешся! — ответил Тиоракис и почти вырвал из ее пальцев яркий кругляшок, нацепленный на простую булавку. Со стороны все это было похоже на то, что самоуверенный молодой человек решил поиграть в рискованную игру с отпетой мошенницей по ее же правилам.

Вышедший из соседнего купе пожилой пассажир даже счел своим долгом предупредить Тиоракиса:

— Вы бы, молодой человек, с ней не связывались — обворует!

— Кто обворует?! Я?! Сам вор, черт плешивый! — огрызнулась «заганка».

Плешивый обиделся и пошел жаловаться проводнику.

За это короткое время Тиоракис, тщательно осмотрев значок (хотя по виду весьма небрежно вертел его в пальцах), окончательно убедился, что это именно ТОТ предмет, которые ему демонстрировали во время инструктажа, и вернул его «заганке», залихватским жестом воткнув длинную булавку в клапан ее поясной сумки.

— Не надо. У МЕНЯ ТАКОЙ УЖЕ ЕСТЬ В КОЛЛЕКЦИИ. ВОТ, ЕСЛИ БЫ СИНИЙ ИЛИ КРАСНЫЙ…

Это была контрольная фраза, по которой уже связник мог убедиться, что продемонстрировал пароль, кому следует.

В это время из служебного купе нехотя вылез проводник, сопровождаемый что-то наговаривающим ему из-за спины плешивым пассажиром. Еще за несколько шагов до Тиоракиса и «заганки» он стал делать рукой презрительно-выпроваживающие жесты, приговаривая:

— Давай, давай, отсюда! А то поездного шерифа вызову!

— Ладно, ладно, касатик, ухожу, — примирительно забормотала заганка, суетливо подхватилась в сторону дальнего тамбура, но не забыла при этом вцепиться в рукав Тиоракиса и потащила его за собой, непрерывно тараторя: «Ты парень хороший, добрый. Я тебе бесплатно судьбу открою! Пойдем, пойдем, милый! От глаза вредного пойдем!»

Тиоракис позволил утащить себя «на заклание», а на беззаботно ухмыляющейся его физиономии читалось явное желание молодого человека хоть каким-то приключением скрасить вагонную скуку.