Владимир Гончаров - Апокриф

Первосвященник Церкви Бога Единого и Светлого, лично служа перед объективами теле- и кинокамер торжественный молебен «во славу миротворцев», прикидывал, какие дополнительные преференции следует теперь потребовать от светских властей для возглавляемой им иерархии — и за слова, которые он может сказать, и за молчание, которое он способен сохранить.

Пресса купала героев событий в лучах славы. И только «Старая Газета» все цеплялась и цеплялась к какой-то ерунде: к каким-то там статьям Конституции, которые вроде бы были нарушены при назначении Лаарта, к неким неясностям в деле о покушении на Президента, все намекала и намекала на возможность заговора спецслужб… В общем, «Старая Газета» — в своем репертуаре. Но, кому она нужна, в конце-то концов?

Через девять дней в Отнаре, небольшом горном курорте на территории Великого Герцогства Лансор, воюющие стороны заключили перемирие.

Уже сам факт столь скорого выполнения взятых на себя обязательств подняли популярность и авторитет Временного военного комитета и самого Лаарта на невиданную высоту. Восторг первых дней после неудавшегося (или удавшегося?) переворота и объявления перемирия был столь велик, что возбужденные радостными вестями люди останавливали на улицах людей в офицерской форме и целовали их, а порою, если собиралась подходящая компания, — качали на руках…

Но с заключением окончательного мирного соглашения дело застопорилось.

Политики Королевства, учитывая неординарную внутреннюю обстановку, сложившуюся в НДФ, решили пересмотреть в свою пользу согласованные еще на тайных переговорах с эмиссарами Стиллера пункты договора. Чем черт не шутит? Возможно, новому руководству в стане противника необходим мир любой ценой? Ну, так следует эту цену взвинтить!

И пошло! Переговорщики шантажировали друг друга, грозили разрывом перемирия, покидали мирную конференцию для консультаций, взывали к посредникам… но воевать по новой не было сил ни у тех, ни у других. Переговоры продолжались, а жизнь в НДФ начала потихоньку возвращаться в мирное русло.

Лидо не имел никакой специальности, кроме военной. Однако, гидроакустики в столичном городе, расположенном в нескольких сотнях километров от моря, были ни к чему. Сохранялась и некоторая неопределенность в будущем положении молодого человека, связанная с небольшой вероятностью того, что очередная медкомиссия признает-таки его годным к военной службе, но явный дрейф общей ситуации от перемирия к окончательному миру сводил такой риск к минимуму. Потери на фронте прекратились, и комиссии по воинскому набору уже перестали грести в ряды вооруженных сил всех подряд, несмотря на хвори и недуги. Поговаривали о готовящейся массовой демобилизации.

За неимением ничего более подходящего, недавний военный моряк поступил на работу в качестве инструктора по плаванию при бассейне, находившемся в городском «Гидропарке». Одновременно он стал готовиться к поступлению на юридический факультет столичного университета. И хотя время, проведенное им на войне и в госпиталях, основательно выветрило из его головы знания, полученные еще в школе, он мог рассчитывать поступить в это славное учебное заведение (причем, на казенный кошт!) в случае преодоления вступительного испытания с минимальным проходным баллом. Это было его право — право ветерана войны.

Война — великая разлучница. Но, иногда, по какой-то ее же странной и редкой прихоти, люди, которые должны были бы в мирное время пройти мимо друг друга, прочно сводятся судьбой среди неисчислимого множества безнадежных и невосполнимых потерь, выпадающих да долю другим.

Так вышло у Лидо с Лорри. Так они познакомились, и как-будто некая сила продолжала толкать их одного к другому.

В стране все еще действовали законы военного времени, и место работы специалистов, выходивших из стен средних и высших учебных заведений, определялось до поры до времени не их собственным желанием, а потребностями мобилизационной экономики.

Лорри, как единственную круглую отличницу на курсе, к тому же, с блеском защитившую магистерскую диссертацию, направили на работу в столицу по заявке Министерства военной промышленности.

Лорри сообщила в письмах к Лидо и Адди о своем, довольно неожиданном, и в то же время лестном, и очень порадовавшем ее назначении.

Сестра, получив весточку, пришла в состояние гордого восторга. Она сама, будучи от природы совершенно независтливой и нечестолюбивой, искренно радовалась достижениям окружающих. А успех родной сестры делал ее просто счастливой. Он казался ей долгожданным знаком конца бесконечной цепи несчастий, сыпавшихся на их семью в течение многих лет, последним из которых было ужасное известие о том, что младший брат — Темар пропал без вести в ходе одного из последних сражений теперь уже явно подходившей к своему финалу войны.