Андрей Десницкий - Здесь издалека (сборник)

— Как в Югославии предлагаете? — уточнил младший.

— Югославы, кстати, молодцы, у них точно не развалится, не то, что у нас. Да ведь во всем мире так: производи, торгуй, только в рамках закона, и стране платить не забывай. Наживешься — значит, варит котелок. Нет — ну, не повезло. Вот тогда и пивом бы залились. Думаешь, Маркс, он против хорошего пива был?

— Это уже прямо по Адаму Смиту, не по Марксу, — вздохнул младший.

— Ну, еще старее Маркса вытащил: Смита! Хотя, — задумался старший, — не исключаю, что так и пойдет со временем, одно старье западное на другое сменяем, социализм — на капитализм столетней давности. Только не будет этого добровольно, Володя, не будет — идеология давит. Мертвая буква. Не по-ленински это. Ты, к примеру, «Государство и революция» читал?

— Кое-что конспектировал.

— Ну да, знамо дело. А ты возьми да полностью почитай, интересное чтение, что Ильич пишет об отмирании государства после победы революции. Что же, отмерло оно у нас за шестьдесят с лишним лет? Живехонько, вон как укрепилось. Потому что не был он догматиком, не цеплялся за правоту каждого своего слова. Победила революция, изменилась обстановка, сама жизнь диктовала новые решения — он их принял. Даже, прямо скажем, противоположные, не побоялся. Вот где гибкость ума, воля к победе!

— Согласен.

— Так зачем тогда у нас человека по партсобраниям таскают, ленинские зачеты он, бедняга, сдает, отжившее конспектирует, пустую букву долдонит? Он же смеется над всем этим, почти уже и в открытую. Оставь ты его в покое, болезного, дай ему журнал поцветастей, баб посисястей, телевизор там с Пугачевой или даже Роллинг Стоунз чтоб круглые сутки. Ему тогда Солженицын сто лет не нужен будет, хоть «Архипелаг» в «Новом мире» публикуй. Думаешь, власти трудящийся захочет? На кой ему хрен… Власть у нас советская, то есть у парткомов она вся, и трудящемуся так надежнее, удобнее, что думать самому не надо, а ворчать всегда есть на кого. Ты только с него конспекты сними, дай ему на пиво заработать, развлеки его по полной — он твой. Римские императоры еще знали. Ну, и идейности сверху, но не такой же, не топорной, а так, в меру: великая страна, великий народ… Такой, в какую сам веришь.

— Разумно, — неожиданно для себя согласился младший.

— Разумно, а они не поймут, — вздохнул старший, — все будут цепляться за побрякушки… И привыкли, и перед номенклатурой страшновато: вдруг скинут? А номенклатура что, не люди? Им, что ли, нравится, что пиво им по чинам распределяют, им, что ли, собственности не хочется, да чтобы на средства производства? А у них и дача в Павшине, та тоже государственная. Номенклатура, она сама в первых рядах в капитализм побежит. По тихому только. Но крепко возьмется, не оторвешь, это я тебе гарантирую. Кроме дураков, конечно, а их там немного.

— Но если он, наверху, откажется от «побрякушек», могут ведь и сковырнуть, как Никиту, — возразил младший.

— Могут, если он, как Никита, будет мозоли им оттаптывать. Да и тут рецепт есть! Выборы. Чтобы тебя не пленум ЦК, а весь народ выбирал. Добровольно и с песней, и еще на альтернативной основе. Такого поди скинь!

— А вдруг не выберут? — удивился младший.

— Так работать надо с населением! Работать, а не речи ему толкать про надои с центнера! У нас же и агитация, как при царе Горохе, не только пиво. С выдумкой надо подойти, с фантазией. Показать, какой ты парень свой, да как за народ радеешь. По улицам походить, без бумажки с людьми поговорить.

— Здравствуйте, товарищ! — внезапно обратился старший к прохожему интеллигентного вида в легком осеннем пальто, задумчиво шедшем им навстречу.

— Здрасьте… — недоуменно отозвался тот.

— Вот мы тут с товарищем поспорили, не подскажете ли нам свое мнение?

— Ну… попробую… — прохожий явно не ожидал ничего хорошего.

— Чешское пиво лучше или жигулевское?

— Ну вы даете, — рассмеялся незнакомец, — я уж решил, чего серьезного…

— Ну, товарищ, кто же у нас о серьезном на улице разговаривает? Сами знаете, кто у нас не дремлет, настучат — не отвертишься.

— И то верно, — прохожий охотно подхватил тему, — так что лучше уж я скажу: жигулевское.

— Ответ принят, — радостно улыбнулся старший, — а вот вам приз за догадливость.

Старший знакомым жестом запустил руку в портфель, вытянул бутылку пльзеньского праздроя и протянул ее прохожему.

— Вы сходите в гастроном, вон там за углом, я думаю, вам ее на жигулевское охотно обменяют.

— Спасибо, мужики, — улыбнулся прохожий, — обязательно так и сделаю. Может, вместе зайдем? Водочки возьмем, я живу недалеко, посидим…