Джон Уэйн - Зима в горах

— Проверку дыхания устраивают только автомобилистам. А я пешеход.

— Видать, книжки по закону читал? Пошли, нет у меня времени с тобой канителиться.

Теряя терпение, констебль уже готов был схватить его и силой потащить за собой.

— Мы с мистером Джонсом шутили, — поспешно произнес Роджер, — и он меня по-дружески двинул под ребро. Это вы и видели.

— Если это значит по-дружески двинуть под ребро, — сказал полисмен, — интересно, что же тогда вы называете ударом под ложечку? — Он повернулся и некоторое время в упор смотрел на Гэрета, который отнюдь не производил впечатления человека, способного шутки ради занять с кем-либо потасовку. — Так, значит, вы шутили, а? Вы что дурачка-то из меня делаете?

— Послушайте, констебль, — мягко сказал Роджер. — Ну, почему бы нам не забыть этот незначительный эпизод? Очень хорошо, что вы такой бдительный и так живо откликаетесь на непорядок, но света здесь маловато и глаза кого угодно могут подвести.

— От тебя так разит, — холодно, с явным отвращением произнес полисмен, — что скорее тебя глаза могут подвести, чем меня при самом слабом свете. Ступай-ка да проспись как следует.

Он отошел, еще с минуту посмотрел на обоих и величественно зашагал прочь. Даже спина его выражала неодобрение. Должно быть, он служил в полиции не больше двух лет.

Все это время Гэрет тихо стоял рядом, застыв в неподвижности, более выразительной — Роджер уже успел подметить эту его особенность, — чем любое движение. За ним высилась городская стена XII века — еще одно каменное изваяние. Наконец Гэрет повернул голову и посмотрел прямо в глаза Роджеру, и в слабом свете, падавшем из окон, Роджеру показалось, что лицо его слегка смягчилось, стало меньше похоже на гранитную маску.

— Ну? — спросил Гэрет.

— Что, ну?

— Похоже, вы должны сказать мне, мистер, что это значит. — И при этих словах где-то в недрах груди Гэрета заклокотал смех. Звука не было. Но рот его широко раскрылся, все тело сотряслось и снова застыло в торжественной неподвижности. Он мотнул головой, показывая Роджеру, чтобы тот следовал за ним, и они вместе направились к площади.

Гэрет молчал, пока они не дошли до автобуса. Тут он распахнул дверь и сказал:

— Теперь мы можем поговорить.

Они вошли, он захлопнул дверь и опустился на одно из передних сидений лицом к Роджеру. Освещения он не включил: им достаточно хорошо было видно друг друга в проносившемся мимо свете фар и серебристом сиянии луны.

Гэрет тотчас начал допрос:

— Так вы по-прежнему утверждаете, что не знаете Дика Шарпа?

— В жизни о нем не слыхал.

— Обычно, — тихо произнес горбун, глядя из окна на площадь, — когда что-то происходит с моим автобусом, это всегда дело рук Дика Шарпа.

— Я сейчас расскажу, что у меня получилось с вашим автобусом. Я спускался с гор под проливным дождем. Я там был с одной особой, которая… повела себя довольно подло и в довершение всего укатила, забрав мой плащ, а меня бросила там наверху. Мне пришлось идти пешком, и когда я добрался до этого поселка — не знаю даже, как он называется…

— Лланкрвис.

— … значит, до Лланкрвиса, я был уже изрядно зол на всех и вся. Не преувеличивая, скажу: я был просто в ярости и плевать хотел на права и чувства других людей. Я увидел автобус и залез в него, чтобы укрыться от дождя и немножко отдохнуть. И тут мне пришло в голову, что я могу спуститься на нем с горы и проехать хотя бы эту часть пути. Недолго думая, я отпустил ручной тормоз — передача не была включена — и покатил вниз.

Гэрет взвесил услышанное.

— Вы когда-нибудь водили автобус?

— Нет.

— Счастье, что не сшибли никого.

— Я включил фары. И потом я, конечно, сумел бы затормозить.

Снова плечи Гэрета задрожали от внезапного взрыва утробного смеха, и снова он так же быстро овладел собой и застыл в неподвижности.

— Значит, вы вообразили, что можете водить автобус?

Роджер широко осклабился:

— Если бы работал мотор, тогда, право, не знаю.

— Ну тогда было бы совсем просто, — вдруг оживился Гэрет. — Машина у меня слушается руля, как самая смирная лошадка повода. Вести ее так, как вы, куда тяжелее.

— А кто такой этот Дик Шарп? — неожиданно спросил Роджер.

Гэрет молчал и неотрывно смотрел на двухэтажный автобус, который медленно отъехал от стоянки и покатил через площадь.

— Мне очень жаль, что я угнал ваш автобус, — сказал Роджер. — Ведь само по себе это ничего бы не значило, правда? И стало значить только потому, что вы подумали, будто это Дик Шарп, так?