Георгий Дзюба - Во всём виноват Гоголь

— Даже здесь существование меняется, только в работе с кадрами застой! — недовольно пробубнил Афанасий Петрович, и сети его непричёсанных мыслей перекинулись на господина «ревизора» Хлестакова, которого когда-то в Пензе за картами в четверть часа «обобрал» тот дивный пехотный капитан, что, как отмечал сам Гоголь, изумительно «славно играет!». Вспомнилось ему из прочтённого, как Ивана Александровича Хлестакова поселили в пятом номере гостиницы под лестницей, где до его прибытия за картами подрались командировочные офицеры. Потом письмо известного И. А. Хлестакову поручика, кому жизнь и служба невероятно удались: всё «…в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» И лишь о боевой подготовке в письме — ни слова и ни звука…

— Эх, была армия слепком общества — его барельефом и осталась. Не те, не те времена нынче, — напало на Афанасия Петровича новое мыслетворчество. — Взять того же Платона Кузьмича Ковалёва «кавказского коллежского асессора», что в повести «Нос» временно без носа остался. В тридцать пять лет лишь первый штаб-офицерский чин. И уже, будьте любезны, право на потомственное дворянство! А где карьеру сделал? В «горячих точках», где и сегодня чинами безбожно балуются. Тогда специалистам не требовалось даже университетского диплома и дополнительных экзаменов, без чего в остальной России было не пройти и не протиснуться. Потому П. К. Ковалёв и ощущал себя больше военным, нежели штатским товарищем. Потому он и никогда «не называл себя коллежским асессорам, а только „майорам“», да и в Санкт-Петербурге непрестанно «…хлопотал об вице-губернаторском месте, а в случае неудачи об экзекуторском».

— Нет! Льготы в выращивании крепких чинов не подмога! Семья и школа, вот база жизни! — Перед глазами Афанасия Петровича будто бы неведомая сила распахнула второй том «Мёртвых душ», где сынок Петра Петровича Петуха — Николаша — восторгался Ингерманландским гусарским полком, лошадьми ротмистра Ветвицкого и кавалерийской подготовкой поручика Взъемцева. Будто молнией вспыхнула у него перед глазами светлая будущность армии Российской империи. А потом она и погасла, потому что дальше Николаша с братцем Алексашей за столом «хлопалирюмку за рюмкой» и трубку, оказалось, уже курить давно научились, и о Петербурге напропалую мечтали. — Да, Чичиков глыба, гений! В чём тут возразишь Павлу Ивановичу? Закончится всё это для молодых Петухов «кондитерскими да бульварами». Не пойдут в армию пацаны! Верно Чичиков их орбиту тогда начертил! Как в воду глядел и точно выразился тогда о призывном контингенте и олигарх Костанжогло Константин Фёдорович: «Уж нет осьмнадцатилетнего мальчишки, который бы не испробовал всего: и зубову него нет, и плешив». Вслед за призывниками перед очами Бронькина явилась страница с описанием улицы губернской столицы, где за дамой «недурной наружности» следовал мальчик «в военной ливрее». Даму по остроте взора заприметил опять-таки Чичиков, мальчика — Гоголь Николай. Ну что ж? У каждого свои диоптры…

Афанасий Петрович давно уже себе уяснил, что в творениях его кумира Гоголя Николая из числа военных больше всего армейской молодёжи. Понятно, что в России постов для крупных чинов коты наплакали, да и цензоры к описаниям генералитета пощады не знали. Так у Гоголя и получилось, что в компании «Мёртвых душ» обошлось без действующих армейских генералов. Генерал Бетрищев — отставник, да чиновные особы: генерал-аншеф, обладающий взглядом «огнестрельного оружия» и чуть ли не царь по положению, и губернатор, «…человек военный, строгий, враг взяточников и всего, что зовётся неправдой». Все они люди справедливые и, как это всегда водится, безгранично, вплоть до попустительства, доверчивые.

Настоящий полковник в «Мёртвых душах» обнаружился один. Он в неформальной обстановке поднёс и сунул дамочке в руки «… тарелку с соусом на конце обнажённой шпаги». Майор тоже один. О нём известно лишь то, что тот мастерски обыграл помещика Ноздрёва в карты. Капитанов несколько. В годы работы П. И. Чичикова в таможенных органах в результате его конфликта с приятелем из-за вертлявой юбки оба потом оказались в дураках, а «…бабёнкой воспользовался какой-то штабс-капитан Шамшарёв». Воспользоваться — «оставить за собою» или «употребить в свою выгоду», как пишет В. Даль. А «пользоваться» по другим источникам — это уже «осуществлять желаемое». Такое вот широкое отношение к «бабёнке», в смысле тождественности, когда-то выписал себе в тетрадку Афанасий Петрович, что сейчас и вычитал из неё. На балу у губернатора выявился и другой армейский штабс-капитан. Запомнился он тем, что «… работал и душою и телом, и руками и ногами, отвёртывая такие па, какие и во сне никому не случалось отвёртывать».