Катрин Панколь - Крутые мужики на дороге не валяются

Действие пятое. Смертный приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Словно кто-то незримый приказывает мне покончить с несчастным любовником, лежащим у моих ног. Все мои самые прекрасные романы оборачиваются кровавой бойней. Я заношу топор, и пощады не жди. Склонившись над хладным трупом, я окончательно теряю рассудок и причитаю: «Что я наделала? Ведь я люблю его. Его одного. Как же мне без него жить? Зачем я его погубила?» «Ты не могла поступить иначе», — отвечает некто незримый.

Так случается каждый раз.

Послушай, говорю я себе, а вдруг на этот раз получится? И двух последних актов не будет. Ведь такое возможно…

Заодно проверим гипотезу Риты о том, что потусторонний мир существует и мой папочка попал именно туда. Когда Он умер, я потихоньку засунула в гроб письмо. Написала о том, как сильно Его люблю, чтобы Ему было что почитать на досуге и чтобы Он обо мне не забывал. А потом, отступив на пару шагов, посмотрела Ему в глаза и попросила исполнить две просьбы, два пустяшных желания. Видеть Его лежащем на смертной койке было невыносимо. В сравнении с этой болью все казалось ничтожным…

Во-первых, просила я Его, избавь меня от ночного кошмара, который преследует меня с раннего детства. Мне снится, что в мою спальню проникает незнакомый мужчина, убийца с ножом. Он подступает к постели, лезвие сверкает, еще мгновение, и он начнет кромсать мое тело… Я погибну, спасения нет. Он убьет меня… Из груди вырывается стон… и я просыпаюсь в холодном поту. Сердце бешено бьется, руки немеют. Я тянусь к выключателю, оглядываюсь: в спальне никого нет… Я встаю и осматриваю комнату: заглядываю за шторы, за дверь, под кровать. Чуть дыша, залезаю под одеяло и лежу, затаившись в темноте, с широко раскрытыми глазами. Я так больше не могу, сказала я Ему, если ты там нормально устроишься, освободи меня от кошмара. И второе, добавила я, подыщи хорошего парня и — упс! — пришли поскорее сюда. Милый мой папочка, прошу тебя, ты же знаешь, какой мужчина мне может понравиться — высокий, невозмутимый брюнет, немножко похожий на тебя. И чтобы изводил меня покруче твоего… Чтобы было с кем воевать и потом мириться, и опять воевать, и снова мириться. Чтобы был мне достойным соперником…

— Знаете, мне всегда нравились крутые мужики, — сказала мне однажды Луиза Брукс. — Хороших мальчиков мы любим до обидного мало. Это не любовь, а так… Вы можете себе представить, чтобы женщина потеряла голову из-за положительного героя? Я вот не могу. Настоящий мужчина должен быть жесток.

Как сейчас помню ее спальню в маленькой двухкомнатной квартирке в Рочестере. Сидя на плетеном стульчике у ее изголовья, я жадно ловила каждое ее слово. А она в розовой ночной сорочке скульптурно возлежала на своем ложе. Седеющие волосы были стянуты на затылке в подобие конского хвоста. Единственный мужчина, которого ей довелось любить, был с нею предельно крут. Она смаковала эти слова, словно приятное воспоминание, произносила их, прищурив глаза, с блаженной улыбкой на лице. Точь-в-точь ожившая гравюра с благодарственной надписью: «Спасибо, любимый, за то, что заставил меня страдать».

— В мужчинах подобного сорта есть легкость, жажда жизни, загадка. Они непредсказуемы. Лишь с ними можно испытать неизведанное, познать страдание во всей его красоте, во всем его богатстве, раз за разом постигая сладкую пытку любви. Мужчины, на которых можно полностью положиться, вызывают недоумение, раздражение… Вам ведь тоже нравятся крутые мужики, правда? Вам претит, когда с вами носятся как с писаной торбой?

Я кивнула.

Но где их искать? Увы, крутые мужики на дороге не валяются. Жестокий любовник не суетлив. Он не спеша выдумывает, как бы нас помучить. Сначала едва зацепит для разминки, а потом ранит в самое сердце, заставит терзаться ожиданием, молить о пощаде. И тогда мы сдаемся на милость врагу, а он с наслаждением вонзает нам под кожу свою ядовитую стрелу, чтобы мы принадлежали ему навеки.

Теперь это случилось со мной. Я сгораю от нетерпения, пускаю слюни, жажду снова поверить в любовь.

Мое тело ожило, зашевелилось. Глаза всматриваются, уши вслушиваются, ноздри вдыхают, я вдруг стала видеть, слышать, дышать, удивляться — и пошло-поехало. Мне захотелось жить. Захотелось потереться кожей о кожу, приклеиться губами к горячим губам, слить свое тело с телом мужчины. Настоящим, с волосами повсюду, рельефными мышцами, жадным языком, острыми зубами, сильными руками, пенисом…

Да каким там пенисом? Нормальным человеческим хуем!