Александр Андрюхин - Награда королевы Марго

— Жива и здорова. И в данный момент уже на полпути к своей маман. Вот так. А я опять свободен, как орел.

— И уже успел обмыть свободу?

— Успел, дорогая Марго, успел… Скажи, ты знала?

— Об этом многие знали. Они почти не скрывались. В тот вечер Лазуткина не удосужилась даже как следует спрятаться, что, впрочем, в ее стиле.

— Значит, ты все-таки была у Колесникова пятого февраля?

— Простите, сэр, но вы задали слишком некорректный вопрос. Он может подмочить мою репутацию, — засмеялась Марго.

— Твой смех слишком весел для вдовы. Тебе не кажется? Впрочем, плевать! Я хочу тебя видеть, Маринка. Прямо сейчас.

— Не поздновато?

— Плевать! Я еду.

— Что ж, я всегда рада тебя видеть.

— Даже с компанией?

— Ты собираешься приехать с компанией?

— Непременно с компанией. А если точнее — с Колесниковым. Словом, жди!

Не дождавшись согласия, Трубников бросил трубку и хлобыстнул еще четверть стакана. Затем неуверенно направился в прихожую. В прихожей он с трудом натянул на себя пальто, кое-как влез в ботинки и, не зашнуровавшись, вышел из квартиры. «Только бы Колесников оказался дома», — подумал он и вызвал лифт.

Колесников оказался дома. Визит неожиданного гостя его не столько удивил, сколько обрадовал.

Он даже бросился к нему с рукопожатиями, но, вглядевшись в пьяную физиономию друга, растерянно застыл с протянутой рукой.

— Извини, что без звонка, — устало промолвил Трубников, продолжая держать руки в карманах. — Ты ведь тоже приходишь без звонка. Как друг. Точнее, как член семьи.

Лицо Трубникова исказилось в уродливой усмешке, а физиономия Колесникова вытянулась. Он сразу все понял, опустил голову и сник.

— Проходи, — тяжело выдохнул он.

Трубников прошел сначала в зал, затем в кабинет, наконец, в спальню. Он остановился у широкой кровати и долго молчал, глядя на нее. Наконец выдавил из себя через силу:

— На этом ложе ты развлекался с моей женой?

Стоящий в дверях Колесников зажмурился и страдальчески затряс головой:

— Я подлец! Какой же я подлец! Я не достоин твоей дружбы, Женек. Знаю, что такое не прощают, поэтому даже не пытаюсь просить прощения…

— Так на этой или нет? — нетерпеливо перебил Трубников.

— Прекрати, Женя! К чему весь этот театр? Какая разница где? — энергично зажестикулировал Колесников. — Я знаю, что не поверишь, но когда ты спас меня от смерти, я поклялся, больше никогда не встречаться с Настей.

— Однако встречался?

— Да! В то утро… — простонал Диман. — Сам не знаю, как получилось. У Кузнецова не было часов. Я думал, часов восемь. А оказалось, пять. Поверь, я звонил тебе, а трубку сняла она. Я ей сказал, что больше не будем встречаться, что это подло по отношению к тебе, а она сказала: давай попрощаемся. Это будет в последний раз. Клянусь тебе, что в то утро у нас была последняя встреча…

— Тебе с ней было хорошо? — мрачно перебил Трубников.

— Да! Мне с ней было хорошо. Можешь убить меня за это. Мне с ней было лучше всех.

— Лучше, чем с Марго?

Колесников судорожно дернулся и выпятил глаза:

— Что за дурацкий вопрос, Женя? Ты же знаешь, что с Марго я никогда не был. Я за всю жизнь знал только двух женщин.

— Которые звонили тебе в больницу?

— Нет. Зыбина не звонила.

— А кто еще звонил, кроме моей жены?

— Понятия не имею! — всплеснул руками Колесников. — Я же тебе говорил, что меня к телефону не звали.

— Не звали, говоришь… — пьяно скривился Трубников. — Значит… говоришь, моя жена лучше? — Трубников немного помолчал, затем медленно поднял голову и посмотрел Колесникову в глаза: — Если ты никогда не знал Марго, с кого же ты писал королеву в своем романе?

Колесников судорожно хмыкнул и скрестил на груди руки.

— Ни с кого. Это из воображения. Ты же сам поэт! Неужели не понимаешь, как это бывает.

— А пышногрудую Луизу, которая заводится от поцелуя в ступню, тоже из воображения?

— Ну разумеется! Откуда же еще? — развел руками Колесников и вдруг осекся, что-то сообразив. Немного помолчав с выпученными глазами, он еле слышно прошептал: — Боже мой! Кто бы мог подумать?

Более минуты гость, не мигая, смотрел на хозяина квартиры, затем коротко скомандовал:

— Поехали!

— Куда? — вздрогнул хозяин.

— К Марго.

— Зачем?

— Затем, что она тебе кое-что должна. Забыл? Заодно и узнаешь, кто лучше?

Колесников открыл рот, чтобы возразить, но, видимо, раздумал. Он покорно поплелся в прихожую, влез в ботинки и кинул на плечо куртку.

— То, что ты пьяный, ничего? — спросил он треснутым голосом.