Тибор Дери - Воображаемый репортаж об одном американском поп-фестивале

Эржебет не вернулась в постель, спать она все равно не смогла бы. Да и нехорошо как-то было бы — она лежит себе на кровати, а ее собака в агонии распростерта на голом полу, в пыли и паутине, под шкафом, в темноте. Если бы Ники могла по крайней мере совершить это последнее деяние где-нибудь на воле, на крупитчатой, мягкой земле, чтобы последними содроганиями своими укрыть себя в общей для всего живого могиле! Жена инженера с чисто женской трезвостью подходила к вопросу жизни и смерти — особенно теперь, когда и сама не слишком цеплялась за жизнь, — но это не приглушало в ней чуткого понимания, что бывает недостойная жизнь и недостойная смерть. Отчаяние ее в значительной мере происходило оттого, что она не могла исполнить женское свое призвание, не могла помочь — ни здесь, ни там.

Она до утра просидела в репсовом кресле, возле окна, сквозь которое процеживался серебристый свет ярких фонарей на площади Мари Ясаи. Под утро она задремала, быть может, надеясь, что Ники, услышав ее ровное, сонное дыхание, все же надумает выбраться на свет божий. Проснулась от громких голосов в передней, услышала шаги, вдруг дверь в ее комнату без стука отворили. Вошел ее муж с букетиком первоцвета в руке.

И вот они оба, прислушиваясь, стоят возле шкафа. Инженер, которому пришлось за эти пять лет кое-что пережить, который с необыкновенным самообладанием перенес все физические и нравственные унижения, видимо, был слишком сейчас взволнован возвращением домой и потому потерял контроль над собой: узнав о смерти собаки, он разрыдался. Теперь уже не приходится сомневаться, что Ники лежит под шкафом мертвая и бездыханная: ведь услышь она голос хозяина, из последних сил выползла бы ему навстречу.

Припав плечом к шкафу, Янош Анча старается унять слезы: он смотрит на покинутую в углу подстилку, валяющуюся на ней сухую хлебную корку. Жена судорожно его обнимает: сейчас она понимает только то, что ей вернули мужа. Сто раз она спрашивает и спрашивает, как он вышел на свободу и когда узнал наконец, что скоро будет свободен, здоров ли, не хочет ли есть, прилечь, поспать. Инженер молча сжимает ее руки.

— Но в конце-то концов ты узнал, за что тебя посадили?

— Нет, не узнал, — говорит инженер.

— И о том не узнал, почему выпустили?

— Нет, — говорит инженер. — Мне не сказали.

Жена его все еще стоит спиною к шкафу. Но она знает, ей предстоит тяжкая задача — похоронить Ники. И в память о коротенькой ее жизни, поскольку фотографии собаки у них нет, она сохранит тот камень, который на днях обнаружила под ковром.

1955

Озеро Мензала — мелководная, когда-то замкнутая лагуна в дельте Нила. (Здесь и далее — примеч. перев.)

Прерванное совокупление (лат.).

Астуриас М.-А. (1899–1974) — гватемальский писатель; переводил древнюю литературу народов Центральной Америки.

Плохо, дурно (фр.).

Берегись, соблазнитель! (исп.)

Элефантиазис — слоновая болезнь (греч.).

Страз — поддельный бриллиант.

Xаншаг — торфяная равнина на северо-западе Венгрии.

Извините (фр.).

Метадон — наркотик-заменитель; применяется при лечении наркомании.

Ну вот (фр.).

«Ангелы ада» — полупреступная банда мотоциклистов; в Калифорнии ей нередко поручалась охрана порядка на массовых рок-концертах.

Танагра — птичка из отряда воробьиных.

Золотые Ворота (англ.).

«Сочувствие дьяволу» (англ.).

«Ты у меня в руках» (англ.).

Известная американская группа «Джефферсон Эйрплейн».

Нилашист — венгерский фашист, член партии «скрещенных стрел».

Турул — легендарная тотемистическая птица, эмблема националистов.

Пожалуйста, закуривайте! (англ.)

Речь идет о революции 1848 г. и отделении Венгрии от австрийской монархии.

Дамьянич Янош (1804–1849) — генерал венгерской республиканской армии в освободительную войну 1848–1849 гг.

«Батрахомиомахия» («Война мышей и лягушек») — древнегреческая ирои-комическая поэма.