Максим Кантор - Хроника стрижки овец

Вы полагаете, у толпы интеллигентов на открытых процессах нет оснований кричать вслед за прокурором Вышинским: «Взбесившихся псов – расстрелять!»

И кричали. И требовали расстрела. И требовали расстрела на основании признаний – причем признаний тех людей, которые действительно могли быть в контакте с врагом. А может, и были, кто знает про Тухачевского – никто этого и не знает, Гитлером он и впрямь восхищался, как многие иные.

Так вот, сила 1993 года в том, что в течение предыдущих семи лет – с 1986 по 1993 – издавали и печатали разоблачительные книги и мемуары про сталинские лагеря, про открытые процессы. Печатали Солженицына, Разгона, Гинзбурга, Шаламова, Рыбакова.

Печатали мемуары всех, кто мог свидетельствовать, как действует механизм массовой кровожадности.

Люди каялись и страдали – как мы могли! Нет, это не мы – мы так не смогли бы… как они, наши отцы, могли! Ведь это бесчеловечно! Нет, мы не стадо больше! Никогда впредь!

И на следующий день! Не через десять лет, а сразу же! – та же самая интеллигентная толпа стала реветь на площадях: дави фашистов! Взбесившихся псов расстрелять!

Вы что, забыли, что ровно эти же слова кричали в адрес Бухарина, Радека, Томского, Пятакова, Уборевича, Блюхера? Ведь их именно фашистами и назвали. И кричали тогда: «Убейте фашистов!» Обвиняемые – как и Руцкой с Хазбулатовым и прочие – еще недавно были союзниками по строительству страны. Ах нет, они ловко прятали истинное лицо!

А ведь большинство обвиненных Сталиным даже призналось в том, что они – фашисты. И теракты тоже были налицо. Ровно как в Останкино.

Но зачем сравнивать?

Сегодня у нас совершенно особая история. То, что случилось в 1937-м, мы осуждаем и глубоко скорбим. Мы отныне не стадо. Мы ходим на Болотную и имеем свое мнение. И когда покушаются на нашу демократию сегодня – это абсолютно отдельная история! Вы знаете, что произошло у телебашни? Вы этих патриотов видели? Порядка хотим, прогресса и демократии!

Выбора нет!

В 79-й вечерней школе Тимирязевского района тридцать лет назад произошел такой случай.

Преподаватель обществоведения посмотрел на класс, удручился интеллектуальному убожеству и, выбрав великовозрастного с неумными глазами (им оказался лесоруб Пыхтин), сказал: «Ну что смотришь, дурак? Все равно не знаешь, что такое диалектика».

Класс вечерней школы состоял из тридцатилетних людей, тяжело и монотонно работающих днем. Что такое диалектика, они знали на своей шкуре: им обещали одно – давали другое, а в итоге выходило все равно одно и то же.

Практический урок диалектики получил и учитель обществоведения.

Лесоруб ударил его кулаком в лоб. Учитель упал вместе со стулом, вскочил, бросился вызывать милицию. Учитель забаррикадировался в учительской и вызванивал пятидесятое отделение, а Пыхтин вышибал дверь в учительскую плечом. Лесоруба скрутили до того, как он добрался до учителя, однако и учителю не повезло – пока двигал шкафы и сейфы, у него выскочила грыжа, его увезли на скорой. В школу не вернулись оба. Лесорубу дали год колонии, учитель вышел на пенсию, Гегель торжествовал.

Недавно прочел в полемической заметке про «критерий Поппера», знание коего необходимо, – и живо вспомнил преподавателя 79-й вечерней и горькую его судьбу.

Пресловутый «критерий Поппера», а именно: «Утверждение, которое не может быть опровергнуто, не является научным», есть обыкновенный софизм.

Один критянин говорит, что все критяне врут: прав ли он? Так и здесь.

Как и всякий парадокс софизма, критерий Поппера – бесконечная система зеркал. Опровергнуть высказывание, приведя пример неопровержимой научной истины (человек смертен, скорость поезда быстрее скорости велосипеда), значит доказать научность высказывания Поппера, что бессмысленно делать, поскольку апофатический аргумент не научен в принципе.

Поппер является автором идеологического трактата «Открытое общество и его враги», в котором – ради того чтобы обозначить преимущества открытого общества – уравнял и сплющил различные социальные и философские концепции. Стараниями Поппера возникла черно-белая картина истории, которая имеет все свойства апофатической истины: если сказать, что благо и свобода не раскрываются через противостояние тоталитаризма открытому обществу, то неизбежно будешь обвинен в тоталитаризме, подтверждая теорию черно-белого. Так было внедрено примитивное, но действенное идеологическое оружие – каменный топор либеральной философии.