Памела Джонсон - Особый дар

После первых же слов Мейзи стало ясно, что положиться на нее, как на каменную гору, Боб не может.

— Ты слышал про Боба и Риту? Вот скотство, а?

— Я был сегодня в Кембридже, малыш. Виделся с ним. Он совершенно сломлен.

— Так ему и надо! Могло тебе прийти в голову, что он бросится на человека с кулаками?

— Но Рита его на это спровоцировала, понимаешь?

— А мне все равно. Это скажется на его будущем?

— Нет. Почти все на его стороне.

— Только не я. Тоби, я не понимаю, как ты можешь ему сочувствовать!

Но он мягко возразил:

— Малыш, не будем говорить о Бобе и Рите. Тут мы никогда не сойдемся. А уж с тобой ссориться мне никак бы не хотелось.

Она молчала так долго — он даже подумал, что испортилась линия.

— Хорошо, — сказала она наконец, — не будем ссориться. Хотя я просто не понимаю, как ты… Ну, ладно. Не сердись. Я ведь звоню, чтобы спросить тебя, не приедешь ли ты в Хэддисдон в конце той недели. Мама пока еще не открыла сезон в своем цирке… — (Пожалуй, в этих словах дочернее чувство ощущается меньше обычного?) — Струнного квартета не будет. Наверно, приедет Эдуард. Может быть, Питер Коксон, хотя не исключено, что он еще в Нью-Йорке. Эйдриана пригласить?

— Только не в этот раз. — И тут, внезапно поддавшись острому любопытству, Тоби спросил о том, что его интересовало давно, — насчет жены Эдуарда.

— А ты разве не знаешь? Они развелись десять лет назад. У них была девочка, но она умерла.

— Вот не знал, прости.

— Никогда даже виду не подавай, что я тебе про это рассказала. Он не выносит, когда его жалеют. Что ты будешь делать на этой неделе?

Но Тоби не любил, чтобы его спрашивали, где он был и куда собирается.

— Работать, по-видимому.

— Значит, до субботы я тебя не увижу?

— Пожалуй, не стоит.

— Ты на меня не сердишься за то, что я сказала насчет Боба?

— Нет. Но больше об этом говорить не будем. Как мне к вам ехать, поездом?

Да, ответила Мейзи, поездом, на машине все равно долго, а она, как обычно, встретит его на станции. Голос у нее был подавленный.

Но на платформе он увидел прежнюю Мейзи — безмятежную, оживленную, ненакрашенные розовые губы изогнуты в улыбке. Она крепко обняла его прямо на глазах у начальника станции, и Тоби это не понравилось. Он все еще пытался хранить от посторонних свои тайны, хотя и сознавал, что почти все они так или иначе вышли наружу.

— Редкий же вы у нас гость! — воскликнула Аманда, влетая в холл, чтобы с ним поздороваться. Она напоминала идущий на всех парусах галеон, и он только теперь понял, как красива она, вероятно, была раньше, во всем блеске своей молодости: прямо Клеопатра — не хватает лишь пресловутой ладьи. — У нас здесь только Эдуард, больше никого. Ну, вы двое делайте что хотите, а я занята.

И, сердечно расспросив его о матери, она умчалась по каким-то своим таинственным делам.

День выдался прекрасный, и Тоби с Мейзи вышли в сад. Взяв Мейзи за руку, он ощутил ее податливость, все тело ее как-то сразу стало податливым.

— Люблю раннюю весну, — сказала она. — Чувство такое, будто и сама начинаешь жизнь заново.

Может быть, в этих словах есть скрытый смысл? Как будто нет. Он поцеловал ее и почувствовал — она сама нежность. Нет, сегодня надо обходить острые углы.

По лужайке к ним шел Эдуард Крейн.

— Совсем тепло, может быть, выпьем здесь, на воздухе? — предложила Мейзи. — Хорошо?

— Прямо тут, — поддержал ее Крейн. — Сейчас все принесу. Ваши вкусы я знаю.

Казалось, за то время, что они не виделись, настроение у Эдуарда заметно поднялось. Но Тоби вдруг понял, что Крейн очень одинок, причем одиночество его добровольное. Что-то в Аманде его привлекает, и хотя его явно не тянет к ней как к женщине, что-то же заставляет его бывать у нее постоянно. Может быть, просто ее бьющая через край энергия, заразительное жизнелюбие? Блестящей Аманду не назовешь, она не интеллектуалка, но у нее есть вкус, она всегда в курсе всех новинок искусства, а вот Эдуард, как уже понял Тоби, человек большого интеллекта, хотя и не любит это показывать. И в курсе новинок искусства быть не стремится.

— Он так успокоительно действует на окружающих, — сказала Мейзи, — во всяком случае, на меня. А на тебя?

И хотя Тоби ответил: «И на меня тоже», на самом деле он вовсе так не считал. Уж очень Эдуард проницателен. Даже чересчур.

Крейн вышел из дома, неся поднос.

— Вот, пожалуйста. Тоби, может быть, я налил вам слишком много воды? Не хотелось тащить сюда кувшин.

На деревьях только начали распускаться почки, появилась первая, коричневатая с восковым налетом зелень. Берега ручья были усыпаны крошечными нарциссами. Было не по сезону тепло, голубизну небес омывало серебристое сияние солнца. Такая погода самая подходящая для Мейзи, таков должен быть ее постоянный внутренний климат.