Памела Джонсон - Особый дар

Когда пришло время возвращаться в Англию, обоим стало грустно; впрочем, печалиться, хотя бы и недолго, было не в характере Мейзи. Она этого просто не умела.

На вокзале Виктории они расстались.

— Все было чудесно, — сказала она. — Ты тоже так считаешь?

— Конечно. Naturellement [25] Конечно (франц.). . Видишь, какие успехи в языке я сделал под твоим руководством!

— Но ты говоришь по-французски куда лучше меня, — возразила она.

— Я тебе позвоню.

— Непременно. И спасибо за чудесную еду.

— Ах ты, поросенок, — сказал Тоби. К этому времени в кармане у него оставалось всего два шиллинга.

Вернувшись домой, он обстоятельно рассказал миссис Робертс (поглядывавшей на него с подозрением) об их жизни в Париже, предусмотрительно опустив кое-какие подробности, а затем извлек из ящика письмо Клэр и ответил на него. Да, он с удовольствием приедет в Глемсфорд, но пока не может сообщить точно, какого числа. В общем, будет поддерживать с ней связь. В конце письма он поставил: «Неизменно ваш Тоби». Выводя на конверте «достопочтенной Клэр Фолз», он почувствовал, что это доставляет ему удовольствие, и слегка устыдился. Интересно, а каково это — носить титул, пусть даже столь скромный? Привыкаешь ли к нему с течением времени? А если носишь его годами, может, вообще забываешь о нем?

В Глемсфорде дом наверняка старинный, не то что в Хэддисдоне. Деревянно-кирпичный. Открытые очаги, сложенные из больших бревен. По огромному залу пляшут отбрасываемые пламенем тени. Да, непременно надо как-нибудь выбрать время и все это посмотреть, но пока время не пришло.

В ту ночь он спал тяжелым сном, а когда проснулся, почувствовал, как ему не хватает Мейзи. В заветные моменты она вскрикивала негромко, словно птичка. И такая она была легонькая в его объятиях! На сей раз он ее от опасности уберег, это уж точно.

— Ну, как наш путешественник? — воскликнул мистер Робертс. (В вечер приезда сына он с ним не виделся.) — И как распутный «Пари»?

— Не намного распутнее Лондона.

— Бьюсь об заклад, ты там завертелся в вихре удовольствий. Так это говорится, да?

— Именно, именно. Впрочем, мы вертелись в этом вихре довольно умеренно. Посидели кое-где — не в ночных клубах, конечно. Просто в кафе.

— Эх, мне бы когда-нибудь поездить, — мечтательно проговорил мистер Робертс. — А вот мама может теперь путешествовать, если захочет. У нее набралась кругленькая сумма. Владелец галереи охотится за каждой ее картиной.

— Чепуха, Стэн, — возразила миссис Робертс. — Сам знаешь, никуда я ехать не хочу. Ни к чему мне это. Мне одно надо — сидеть спокойно и писать.

— А когда к нам опять придет Мейзи? — спросил мистер Робертс. — Нравится она мне, славная девушка.

— Скоро я ее приглашу.

И Тоби в самом деле пригласил Мейзи, она приехала на весь день. Хотя ей, вероятно, казалось, что теперь их отношения упрочились, она никак этого не подчеркивала: садилась на некотором расстоянии от него, следила за своим лицом, чтобы ничем не выдать их близости. Да, отец прав: очень славная девушка. Jeune fille bien élevee [26] Воспитанная девушка (франц.). .

— Мне так хочется, чтобы вы приехали в Хэддисдон, — сказала Мейзи, обращаясь к миссис Робертс. — Мама очень обрадуется. Вы будете одной из львиц ее салона.

— Ну, я из тех львиц, что безвылазно сидят в своем логове. Но все-таки на днях, может быть, и выберусь.

— Я буду к вам приставать, пока вы не приедете.

— Но там же будут всё незнакомые мне люди.

— Как так, а я, а мамочка, а Эдуард Крейн, а все те, с кем вы познакомились на своей выставке в Кембридже?

— Я была немного не в себе и как-то их не упомнила.

— Уверяет меня, — вставил Тоби, с любовью глядя на мать, — будто на вернисаже в Кембридже была ужасно напугана. А я ей ни вот столечко не верю.

— Будь у меня ваш талант, миссис Робертс, я бы не пугалась ничего и никого.

— Ну, все люди устроены по-разному.

В то лето Тоби не искал встреч с Клэр. Вообще-то можно бы и встретиться, ничего здесь такого нет, но что-то в нем (как он сам полагал, нравственные устои) восставало против этого: ему не хотелось огорчать Мейзи.

В августе Тоби подыскал себе квартирку, и мать навела в ней уют (такому вмешательству с ее стороны он никогда не противился), а в сентябре начал работать под руководством профессора Тиллера.

Встреча с Тиллером была для него откровением. Впервые в жизни он стал заниматься по-настоящему серьезно и почти все вечера писал «Сен-Жюста». С Мейзи он виделся довольно часто и несколько раз спал с нею. Но он знал: жаждет она совсем другого, а вот этого он ей пока предлагать не хотел — просто не мог себя заставить.