Евгений Липкович: Девять

— Вон туда. к стеночке.

Виктор очередной раз оглянулся. Конца и края нет этому забору. «А Бога нет!» было написано на очередном клочке, прилепленном к доске прозрачным скотчем. Он попытался запомнить номер, записанный крупными цифрами, несколько раз повторил его вслух, понял, что бесполезно, и сунул записку в карман. Сделал несколько шагов и оказался прямо перед Словом. Оно тут же отразилось внутри стенок черепа, нажало на еле заметный рычажок и что-то встало на свои места.

Они позвонили и сказали, что готовы встретиться. Виктор предупредил жену, что может быть всякое. Она села и беззвучно заплакала. Он надел принесённый когда-то очень-очень давно со службы бронежилет, жена вытерла глаза и спросила, надо ли чем помочь.

— Буду воевать.

Стрелку забили в «Болте». Он подъехал на полчаса раньше, зашел в соседнее здание библиотеки, поднялся на последний этаж, достал бинокль и осмотрелся. Одна машина с двумя гориллами уже на стоянке. Виктор взглянул на сумку, там лежали доки. Подъехала серебряная «паджера», из неё выпрыгнул переговорщик, вошёл в бар, немедленно выскочил и принялся озираться. Тут же зазвонил телефон.

— В пробке стою, — ответил Виктор. — Еще минут тридцать.

Переговорщик вернулся к машине и начал о чём-то разговаривать с водителем, изредка нетерпеливо посматривая на часы. Виктор достал из внутреннего кармана пиджака остро заточенную отвёртку с массивной ручкой и ловко повертел её пальцами. Еще раз глянул в бинокль, несколько раз шумно вздохнул, сунул отвёртку в карман пиджака и пошёл вниз.

Рядом возле забора валялась банка с остатками засохшей чёрной краски. Виктор поддел банку. Она прилипла к носку. Блин! Он несколько раз тряхнул ногой.

— Значит, решаем так, — сказал он, когда увидел, что переговорщик открыл глаза. — Твои приносят бабло, я отдаю доки, и мы друг на друга не обижаемся.

— Ой, бля…— переговорщик держался за макушку.

— Ясно? — еще раз спросил Виктор. Он всунул переговорщику в руку телефон. Парень, продолжая постанывать, набрал номер.

— Несите чемодан, — потребовал он.

Наконец, банка отлепилась от обуви и откатилась в траву.

— Сделай мне выпить, — Виктор перегнулся через стойку.

Барменша сидела на полу. Длинные каштановые волосы были перехвачены лентой с изображением винтов.

— Я…у меня…— у неё дрожали губы, — Перерыв. Обеденный. Козёл.

Виктор положил гранату рядом с кейсом на стойку:

— Что?

Барменша встала, схватила полотенце и стала нервно протирать бокал.

— Может, чего другого желаете? Ножи пометать кухонные? Пострелять из пушки?

Бокал треснул. Она бросила его в урну, покосилась на гранату, взяла рюмку и налила дрожащими руками водку. Возле рюмки образовалась небольшая лужица.

Виктор не ответил, выпил залпом и жестом попросил еще.

Он держал вторую рюмку в руке. Барменша достала глубокое блюдо, и принялась азартно крошить туда яркие фрукты. Сняла с полки бутылку, запечатанную сургучом, со змейкой внутри и черными иероглифами на этикетке, встряхнула, перед тем как открыть, вылила содержимое в блюдо и подожгла.

— Супчик, — она зачерпнула жидкость большой ложкой, налила в пиалу и поставила перед ним.

Вкус был приятный, не терпкий. Он вытер губы салфеткой, потом всё закружилось, барменша поплыла, появилась пустота и Слово.

Виктор посмотрел на забор. Слово было совсем рядом. До него можно было дотронуться. Оно звало, манило и в тоже время отталкивало и пугало. Он колебался, несколько раз оглядывался по сторонам. Наконец, решился и произнёс его вслух. Громко и отчётливо.

— ХУЙ!

Машины на шоссе замерли, воздух стал плотным, стеклянным, время задёргалось и пошло зигзагами. Он оказался в «Болте», взглянул на барменшу, которая терла стакан, отодвинул пиалу в сторону, так и не притронувшись, взял кейс со стойки и вышел из бара.

Одинокий комар тонко и противно жужжал. Он заходил с тыла, спереди, потом неожиданно исчез. Гмурман успокоился, но вдруг почувствовал укус и ударил по правому виску. Один-ноль, усмехнулся старик. Когда в ухе перестало звенеть, он открыл глаза и посмотрел в витрину.

Ночь, квакающие лягушки в пруду, милиционеры с автоматами, взломанная дверь в ломбард…

Сколько их было, двое? Трое?

Митя дышал брату в самое ухо. Игорь несколько раз отодвигался, на некоторое время это помогало.