Питер Гитерс - Кот, который всегда со мной

Заболевание почек привело не только к тому, что Нортону требовалось гораздо больше пить и регулярно ставить капельницу, он еще стал гораздо чаще мочиться. Обойдемся без деталей — пусть мой кот сохранит достоинство. Надеюсь, и обо мне не будут судачить, сколько раз я бегал в туалет, если и у меня когда-нибудь сдадут почки, но подходил к лотку он чаще, чем прежде. Поэтому мне казалось, что ему не стоит и даже вредно летать на самолетах, где невозможно пользоваться кошачьими туалетами. За свою жизнь он достаточно напутешествовался, и теперь я думал только о том, чтобы насколько возможно облегчить его пожилые годы и старость.

И свой образ жизни я тоже должен был пересмотреть. Много лет я считал, что могу подхватиться и полететь куда угодно и когда угодно, поскольку знал, что могу взять с собой своего лучшего друга. Теперь же, прежде чем купить билет на самолет, предстояло дважды подумать (поездки на машине не представляли трудностей: лоток ставился в ногах заднего сиденья, и кот мог им пользоваться так же, как в квартире). Еще надо было обеспечить, чтобы ему дважды в неделю ставили капельницу. Процедура имела решающее значение для жизни кота, и мне было спокойнее оставаться с ним дома и следить, чтобы все было в порядке. А если приходилось отлучаться по делам, Нортона забирала Дженис и отвозила к ветеринару, или в назначенный день ставить капельницу являлась Иветта — женщина, которую рекомендовала Дайана Делоренцо. Однако большую часть времени я находился рядом. Боялся в этом признаться, чтобы не показаться несколько странным, но предпочитал не уезжать, чтобы обеспечить нужный уход. Меня не огорчало, что я стал меньше путешествовать по миру. В основном это означало, что мы праздновали Рождество в Саг-Харборе, а не в Гу, но это еще не конец света.

Невелика жертва. Если хотите знать, я вовсе не считал это жертвой. Если жертва заключалась в том, чтобы проводить время с Нортоном, я готов был подстроиться под его новый распорядок.

В тот же период, кроме событий кошачьих, произошли события и в мире людей.

Дженис занялась бизнесом — стала работать литературным агентом. Дерзкое решение — круто поменять жизнь, не имея подстраховки, но у нее получилось. Недавно ей даже удалось продать большой роман об отношениях мальчика с котом. Некоторые издатели убеждены, что книгу под псевдонимом написал я, но, клянусь, это не так. Одной из причин, почему автор выбрал именно Дженис, была ее связь с Нортоном. При знакомстве он спросил ее (кстати, очень робко): «Вы ведь его матушка?»

Моя мать тоже совершила бесстрашный поступок — после тридцати проведенных в Лос-Анджелесе лет вернулась в Нью-Йорк. Подтолкнули ее к этому землетрясения и поездки за рулем. Плюс в Нью-Йорке жили большинство ее родных: брат, три сестры, множество племянников и племянниц. Кроме того, в свои семьдесят пять лет она не потеряла вкуса к приключениям. На приключения ей сильно везло. Год или два назад она ездила на сафари в Африку, и там с ней случился удар.

Ночью, в палатке, посреди джунглей. Пришлось протопать пару миль пешком, прыгнуть на паром, переправиться через реку, лететь на маленьком самолете в Лондон, там провести ночь и на другом самолете лететь в Нью-Йорк. Прибыв, она позвонила мне и сообщила, что, вероятно, подхватила вирус, поскольку у нее парализована вся правая часть тела. Я набрал номер Дженис и спросил:

— Как тебе кажется, это похоже на вирус?

— Вези в больницу, — отрезала она. — У нее инсульт.

Дженис оказалась права — у матери был инсульт. Рад сообщить, что мать полностью восстановилась. И хотя она может не согласиться, мне кажется, ей стоило через все это пройти, чтобы потом, рассказывая про свои две мили по джунглям, увидеть выражения лиц медсестер.

В возвращении матери в город ее детства был положительный аспект (мамуля, не обижайся, один из многих других положительных аспектов): мы обзавелись для нашего маленького нянькой. Под «нашим маленьким» я, разумеется, имею в виду кота. Теперь, если нам с Дженис требовалось отлучиться на пару дней, мы были уверены, что Нортон в надежных руках. И время от времени пользовались преимуществами, которые получили с приездом «бабушки». Нортону нравилось оставаться с матерью. Он у нее хорошо ел, в ее квартире в восточной части Нью-Йорка было много всяких закоулков, которые он с любопытством изучал, и мать устраивала интересные застолья, на которых он, конечно, присутствовал. Еще одна причина, которая привела мать в Нью-Йорк, — если не считать того простого факта, что это город, а не джунгли, — возможность проводить больше времени со старшей сестрой Белль, этим женским воплощением шотландского урагана. К сожалению, последний стимул оказался недолговечным: через три месяца после того, как мать переселилась в Нью-Йорк, Белль умерла от опухоли мозга.