Нагиб Махфуз - Зеркала

— Играть с нами будешь? — спросил Халиль Заки.

Я молчал, в замешательстве переминаясь с ноги на ногу.

— А из какого ты квартала? — задал мне вопрос Сурур Абд аль-Баки.

Его вежливый тон придал мне смелости.

— Из Хусейнии, — ответил я.

— В футбол играешь? — спросил Гаафар Халиль.

— Нет.

— Научишься. Когда пойдешь в начальную школу?

— В этом году.

— Значит, будем учиться вместе.

— Вы встретили по дороге демонстрацию? — спросил Реда Хаммада.

— Мы ехали со стороны Хусейнии, там все магазины и кафе закрыты из-за всеобщей забастовки.

— А англичан не встретили?

— Один патруль. А здесь они появляются?

Гаафар Халиль засмеялся и указал рукой куда-то в сторону.

— Вон там, в самом центре Аббасии, их казармы. Так что тут ты их будешь встречать на каждом шагу.

— Ты в подготовительной школе учился? — спросил Сурур Абд аль-Баки.

— Два года, а до этого два года в куттабе [32] Куттаб (араб.) — мусульманская школа. .

— А у нас нет куттабов!

Я с недоверием замолчал. Между тем дружба с ними у меня завязалась. С двумя из этих ребят ей положила конец только смерть. Среди них Гаафар Халиль был единственным, кто учился со мной не только в начальной школе, но и в средней, а потом в университете. Остроумный, веселый парень, он умел лихо рассказывать анекдоты и во всем был первым: в игре и в учении. Он тут же пригласил меня с собой смотреть футбол в Национальном клубе, а на вопрос, сколько это будет стоить, ответил просто:

— Ни миллима.

Мы пошли в чем были: в галабеях и сандалиях, пешком через аз-Захир, Фаггалю, Вокзальную площадь и Площадь хедива Исмаила, через мост Каср ан-Нил, пока, наконец, не добрались до клуба. Тут они всей компанией влезли на большое дерево и разместились поудобнее на его ветвях, мне не оставалось ничего другого, как последовать их примеру. Первый раз в своей жизни я увидел в тот день футбольный матч, запомнил игроков: Хусейна Хигази и Мареи. Увидел я также и футболистов-англичан. До этого я думал, что они могут только убивать. Меня поразило, что Али аль-Хусни толкал английских игроков, они падали на землю, но это не вызывало кровавой драки. Я был просто в восхищении. Заядлым болельщиком я стал уже потому, что над англичанами была возможна победа хотя бы на стадионе. Домой мы вернулись, конечно, поздно, и меня ждала хорошая взбучка.

Я вступил в клуб «Львиное сердце» и вместе с новыми друзьями стал принимать участие в матчах. Стадионом нам служила площадка среди зарослей кактусов. В ловкости я не уступал не только Гаафару Халилю, но и Иду Мансуру, мечтавшему тогда о карьере профессионального футболиста. У Гаафара был приятный голос, и он пел нам иногда песни Сайида Дервиша, Муниры аль-Махдийя и Абд аль-Латифа аль-Банна, а позднее, уже юношей, и сам сочинял заджали [33] Заджаль (араб.) — разновидность народной песни. . Выступал он также и в роли постановщика сцен из увиденных нами кинофильмов, которые мы разыгрывали все на той же площадке среди кактусов. Не помню за ним ни одной любовной истории, только однажды я видел, как он учил свою соседку, еврейскую девочку, ездить на велосипеде. Близко подружившись с Гаафаром, я узнал, что он очень беден, пожалуй беднее всех из нашей компании. Отец его, несмотря на преклонный возраст и долгие годы службы, оставался мелким чиновником. И, несмотря на бедность, Гаафар был самым веселым из нас и верховодил во всем. Увлекшись спортом и искусством, он совсем не интересовался политикой, и патриотические идеи его не занимали. Он был верен себе в этом и в университете, и даже после его окончания.

— Удивительно, как это тебя не волнует то, что является смыслом жизни для всех нас? — сказал я ему как-то.

— Чтобы быть патриотом, нужны особые качества, — с усмешкой ответил он. — У меня их нет, но я искренне желаю успеха всем, кто борется за интересы родины.

— Но каждый гражданин — это прежде всего патриот.

— Согласен. Только мне больше по душе люди искусства.

Еще учась в средней школе, он посещал бесплатные вечера национального союза музыкантов и ходил в кафе «Хедивийя» на встречи сочинителей заджалей. Только у него одного хватало на это смелости. Через покойного Кемаля Салима он узнал дорогу в кинематографическую среду, снимался в качестве статиста в нескольких фильмах и еще студентом университета начал писать сценарии. Один из его сценариев уже после нашего выпуска в 1934 году был даже принят к постановке. По окончании университета Гаафар получил назначение в школу преподавателем английского языка. И там продолжал активно заниматься спортом, руководил школьным драматическим кружком и был всеобщим любимцем.