Нагиб Махфуз - Зеркала

— Не представляю, как ты сможешь содержать в порядке дом, если будешь работать, — сказал я без всякой задней мысли.

— Зачем тогда было тратить столько сил и денег на учение? — возразила ее сестра.

— Моей зарплаты на семью хватит, и Сурае ни к чему разрываться между работой и домом.

— Хоть ты и образованный человек, но рассуждаешь по старинке, — рассмеялась ее сестра.

— Моего мнения до сих пор никто не спросил! — вмешалась Сурая.

— Ты молчишь, значит, согласна со мной, — заметил я.

— Вовсе нет!

— Тогда скажи нам, дорогая, что ты сама думаешь по этому поводу.

— У меня есть профессия, и я обязательно буду работать.

В следующий раз мы встретились, чтобы договориться о дне, когда состоится знакомство наших семей. Сурая была крайне взволнованна и рассеянна.

— Тебя что-то тревожит? — спросил я.

— Да, — ответила она просто.

— Что же?

— Больше откладывать нельзя. Я и так совершила ошибку, до сих пор не поговорив с тобой.

— Что-нибудь серьезное?

— Ты должен знать все.

— Разве мы и так не знаем всего друг о друге?

— Любовь требует полной откровенности. — И, закрыв глаза, она прошептала: — Я должна тебе признаться…

Сурая рассказала, что один человек обманул ее, когда она была еще совсем наивной девочкой. Сначала я ничего не понял. Потом вдруг решил, что она меня разыгрывает. А дальше мною овладело чувство безнадежности, и я сам себе показался ничтожеством. Я словно погрузился в пучину апатии, равнодушия и слепой покорности судьбе. Оцепенело лежал я на дне этой пучины, и меня медленно заносило песком. Сурая пристально глядела на меня сквозь мокрые ресницы.

— Я так и знала, — с отчаянием прошептала она.

— Что? — глупо переспросил я.

— Ты меня не любишь.

— Я?! Не говори так!

— Ты не простишь мне…

— Кто он?

— Неважно.

— Кто он? — настойчиво повторил я.

— Один негодяй.

— Но кто он?

— Не мучай меня.

Она взяла сумочку и встала:

— До свидания…

— Не уходи, — сказал я безжизненным голосом.

— Ты уже дал мне ответ.

— Но я еще ничего не сказал.

— Я хочу полного доверия или ничего.

Про себя я молил аллаха, чтобы она поскорее ушла.

— Мне надо собраться с мыслями… — лепетал я.

— Прощай, — гордо бросила Сурая уходя.

Ситуация представлялась мне сложной, почти безвыходной. Моя любовь оказалась просто бурным увлечением, на настоящую мне не хватило сил. В те дни ошибки, подобные той, которую совершила Сурая, женщине не прощали. Никому не под силу было преодолеть тогда предрассудки, мощными корнями уходившие в далекое прошлое. Четверть века — слишком небольшой срок, чтоб победить их в себе. Мне было невыразимо больно, и я ни минуты не сомневался в том, что Сурая потеряна для меня навсегда. Больше она не приходила в министерство проведать дядю, и я не видел ее вплоть до сельскохозяйственной и промышленной выставки, устроенной в 1939 году накануне второй мировой войны. В этот день мы вместе с приятелем юности Идом Мансуром бродили по луна-парку, прилегавшему к территории выставки. И тут я вдруг увидел Сураю, она была со своей замужней сестрой и ее детьми. Сурая не заметила меня. Взглянув на нее, Ид Мансур прошептал мне на ухо:

— Посмотри на эту девушку!

— А что такое?

— Она живет в квартале Сакакини рядом с моей теткой.

Он гнусно хихикнул и сделал рукой непристойный жест. Мне стало противно, и со злостью, причины которой он не понял, я сказал ему:

— Какой же ты подлец!

Как обычно, он, развязно захохотав, сказал:

— Несмотря ни на что, она, я слышал, помолвлена и скоро выйдет замуж.

С тех пор прошло много лет, и я не видел Сураю и ничего не слышал о ней. Как-то в 1967 году, после поражения, я пошел к Салему Габру и в его кабинете среди других гостей увидел Сураю. В те дни я жаждал общества коллег и друзей — так мечется в поисках воды человек, объятый пламенем. У Салема Габра я встретил Гадда Абуль Аля, Реду Хаммаду, Азми Шакера, Кямиля Рамзи. В солидной женщине лет пятидесяти я признал Сураю Раафат. Поздоровавшись со всеми, я опустился на стул. Хотя мы не обменялись рукопожатием, но я почувствовал, что Сурая меня тоже узнала. Разговор вертелся вокруг поражения. Определяли его масштабы, анализировали причины, гадали о будущем. Когда все стали расходиться, Сурая подошла к Салему Габру.

— Значит, до понедельника, — сказала она, пожав ему руку.

Он подтвердил, что в понедельник они встретятся, и, проводив Сураю до двери, вернулся к письменному столу.