Рейчел Джойс - Невероятное паломничество Гарольда Фрая

— Куини рассказала мне, как незадолго до того Гарольд ночью вломился в кабинет к Напьеру. Накануне вечером она заметила, как он сидел в машине у ворот пивоварни. Она не стала к нему подходить: подумала, может быть, он плачет, и не захотела навязываться. А на следующий день, когда все уже обсуждали случившееся, она без труда отгадала, кто виновник. «Горе его заставило, — сказала она мне. — В горе люди порой такое способны натворить». Она считала, что Гарольд нарочно набивался на неприятности. Он разбил тех муранских стеклянных паяцев вдребезги, потому что хотел спровоцировать Напьера на какое-нибудь злодейство. Их босс и вправду был сам не свой от ярости и жаждал отомстить. — Морин помолчала, промокая нос. — И Куини взяла вину на себя. Она сказала, что некрасивой женщине это сделать легче; Напьер пришел в замешательство от ее признания. Она уверила его, что нечаянно смахнула фигурки на пол, когда вытирала пыль.

Девушка рассмеялась сквозь слезы:

— Вы хотите сказать, что вся эта буча поднялась из-за того, что ваш муж разбил стеклянных клоунов? Они что, были настолько ценные?

— Ничуть. Они достались Напьеру от матери. Он был головорез и распутник. Три раза женился, и все три жены ходили у него с фингалами под глазами. Одну даже увезли в больницу с переломом ребер. Но мать свою он любил…

На ее лице ненадолго застыла неловкая улыбка, но Морин вскоре опомнилась, дернула плечом и опять погрустнела.

— Словом, Куини пришла к нему и отвела подозрение с Гарольда на себя; и не стала спорить, когда Напьер выкинул ее с работы. Все это она мне тогда рассказала и попросила передать Гарольду, чтобы он ни о чем не беспокоился. Она сказала, что он был очень добр к ней, и с ее стороны это лишь небольшая благодарность.

— А вы ему так ничего и не передали?

— Нет. Я хотела, чтобы он и дальше страдал. А потом это превратилось в очередное умолчание между нами, и мы еще больше отдалились друг от друга. — Морин, не моргая, смотрела перед собой, и слезы лились рекой из ее глаз. — Видите, не зря он меня бросил…

Девушка не отвечала. Она взяла еще одно печенье и несколько минут была всецело поглощена лакомством. Наконец она произнесла:

— Я думаю, вовсе он вас не бросил… И я считаю, никакая вы не обманщица, миссис Фрай. Мы все можем ошибаться. Но вот еще что я думаю…

— Что?! Что?! — стонала Морин, уткнув лицо в ладони и раскачиваясь из стороны в сторону.

Как можно исправить ошибки многолетней давности? Ее семейной жизни пришел конец…

— На вашем месте я не сидела бы здесь, не пекла бы кексы и не разводила со мной беседы. Я бы действовала!

— Но я же ездила к нему в Дарлингтон! И это ни к чему не привело!

— Тогда все обстояло гораздо лучше. А с тех пор многое изменилось.

Девушка говорила неторопливо и с такой убежденностью, что Морин подняла голову и всмотрелась в ее лицо. Оно по-прежнему было бледным и вдруг озарилось обезоруживающей ясностью. Наверное, Морин вздрогнула, а может, даже вскрикнула, потому что девушка рассмеялась:

— Поезжайте в Берик-на-Твиде!

Написав письмо, Гарольд уговорил прохожего молодого человека купить ему конверт и самую дорогую марку. Идти к Куини с визитом было уже поздновато, поэтому ночь он провел на скамейке в городском парке, закутавшись в спальный мешок. Ранним утром Гарольд сразу же направился в общественный туалет, умылся и, как мог, расчесал шевелюру пальцами. Кто-то оставил в раковине пластиковый станок для бритья, и Гарольд обкорнал им бороду. Полноценного бритья, конечно, не получилось, но основные заросли он удалил, и на подбородке вместо завитков теперь топорщилась щетина и кое-где — кустистые пучки. Место вокруг губ казалось обесцвеченным и будто обособленным от выдубленной кожи на носу и у глаз. Гарольд вскинул на плечи рюкзак и двинулся к хоспису. Внутри него зияла пустота, и он подумал, что, кажется, давно уже ничего не ел. Но аппетита не было. Наоборот, его даже тошнило.

Небо покрывала густая белая пелена облаков, хотя в соленом воздухе уже грезилось тепло. На пляж начали прибывать семьи отдыхающих на машинах; они раскладывали стулья и снедь для пикника. Море у горизонта отсвечивало металлическим блеском.

Гарольд чувствовал, что конец путешествия близок, хотя понятия не имел, как все произойдет и как ему быть дальше.

Он снова ступил на дорожку, ведущую к дверям хосписа святой Бернадины, и проделал тот же путь до самого входа. Бетон был свежий и немного пружинил под ногами. Гарольд без колебаний нажал на звонок и принялся ждать, закрыв глаза и привалившись к стене. Он гадал про себя, встретит ли его та самая сестра, что разговаривала с ним по телефону. Ему хотелось надеяться, что слишком долго объясняться не придется. У него не осталось сил на слова. Дверь отворилась.