Надежда Щепкина - Постскриптум. Дальше был СССР. Жизнь Ольги Мураловой.

— Прости, что без приглашения, — начал Шумилов, — но обстоятельства складываются так, что мы с тобой должны незамедлительно определить наши семейные дела. Меня вскоре переводят в Москву. Если я потороплюсь оформить наш брак, то нам выделят комфортабельную квартиру в престижном доме на набережной Москвы-реки. Если же мы затянем с этим, нам придется ютиться где-то на задворках.

— Ты забыл, что я уже замужем, счастлива в браке, и не собираюсь его разрушать.

— Ты не можешь любить этого жалкого мазилу бобиков и хрюшек!

— Жалкого? Николай талантливый иллюстратор, его имя известно и в стране, и за рубежом. И его потенциал далеко не исчерпан. А чем ты можешь похвастать? Ты ведь тоже выпускник академии. Где твои полотна? Чем ты занят, кроме сидения в мягких креслах?

— Я выполняю важную государственную работу, за что получаю соответствующее вознаграждение, и я имею возможность окружать тебя комфортом и выполнить твои желания.

— Даже если бы ты предложил мне не дом на набережной, а хоромы в Грановитой палате с тридцатью серебряниками в придачу, то и тогда я не предала бы свою семью.

— Но ты не любишь Николая! Не может красивая женщина любить человека с такой физиономией!

— Ты ошибаешься по поводу внешности Николая -— у него оригинальная, неординарная внешность. Сейчас Сережа пишет его портрет. А на тебя подуй — и ты улетишь, как пух с одуванчика. Зато с моего Николая Геракла лепить можно.

— В тебе говорят раздражение и обида. Может быть, ты и права, я отчасти виноват перед тобой. Прости меня, пожалуйста, за то горе, которое я невольно причинил тебе.

— Я давно простила тебя, Шумилов! Я даже благодарна тебе: спасибо тебе за дочурку и за то, что ты не женился на мне раньше. Наш брак не мог быть прочным — рано или поздно я распознала бы те черты твоего характера, которые мне отвратительны, и это привело бы к разрыву. Спасибо тебе, что ты не женился на мне, и я смогла связать свою судьбу с достойным человеком, и счастлива с ним. Я тебя давно простила и забыла тебя.

— Неправда! Ты не забыла меня, ты любишь меня, не можешь не любить. А я люблю тебя по-прежнему, нет, больше прежнего! Ты моя жизнь, моя отрада, мое счастье... — и он двинулся к ней с явным намерением доказать действием силу своей любви.

Катя одним прыжком оказалась в углу, прихватив с собой стул. Выставив все четыре ножки стула навстречу атаке, она завизжала, как обычно визжат женщины, видя что-то противное или ядовитое. На этот истошный визг выскочила из кухни перепуганная Домна Матвеевна. Увидев незнакомца, атакующего ее невестку, она бросилась на выручку:

— Ты кто такой? Откуда ты взялся? Убирайся вон, сейчас дворника позову! Впрочем, зачем дворника? Вот я сейчас возьму кочергу и так отметелю, что своих не узнаешь. — И уже во всеоружии она набросилась на агрессора. Кириллу пришлось поспешно удалиться. Заперев входную дверь, Домна Матвеевна вернулась выяснять причину инцидента. — Кто это был? — спросила она.

— Отец Насти.

— Что ему здесь нужно?

— Он хотел, чтобы мы с Настей вернулись к нему.

Лицо Домны Матвеевны стало несчастным.

— А как же мы с Коленькой?

— Домна Матвеевна, драгоценная Вы моя, мы все— одна дружная семья, и я никогда ее не разрушу. И она расцеловала расстроенную даму.

— Давайте-ка мы подумаем, стоит ли говорить Коле о происшествии, -— предложила Катя.

Были взвешены все аргументы «про-» и «контра-». С одной стороны, говорить мужу опасно — сгоряча глупостей может наделать. Но Катя особо настаивала на том, что Николай может узнать стороной о визите Кирилла и неправильно истолковать ее молчание. К тому же, у жены не должно быть секретов от мужа.

В конце концов решили: рассказать в урезанном и причесанном варианте. Николай, как и ожидалось, пришел в бешенство.

Мать, как могла, успокаивала сына:

— Ты не вмешивайся, сынок, а то невзначай зашибить можешь хиляка до смерти. Вон, кулачищи-то скрутил. Мы тут с Катюшей сами управимся: она со сковородой, я с кочергой. Ты только щеколду и глазок нам приладь к двери на всякий случай.

Николай, как будто согласился, но после того, как обе хозяйки занялись на кухне, он незаметно исчез. Обе дамы поняли: пошел объясняться с обидчиком.

— Худо дело, до беды недалеко, — заключила встревоженная мать.

— Хорошо, что ты явился, — так встретил его Шумилов в дверях кабинета. — Я сам хотел послать за тобой. Нам надо поговорить. Я буду здесь занят еще минут тридцать, а ты пока пойди в соседний ресторанчик, займи столик где-нибудь в стороне и закажи что-нибудь щадящее. Там и поговорим по- мужски.