Надежда Щепкина - Постскриптум. Дальше был СССР. Жизнь Ольги Мураловой.

Заключенная, не дожидаясь приглашения, забралась на стоявший у стола высокий стул, устроилась в довольно фривольной позе, покачивая ногами, не достававшими до пола. Она бесцеремонно рассматривала своего визави, надменно откинув голову и прищурив насмешливо глаза.

Прокопович встретил холодный, спокойный, буравящий взгляд, под которым почувствовал себя букашкой на предметном стеклышке микроскопа. Наконец, шпионка прервала молчание.

— У меня к Вам, гражданин следователь, небольшая невинная просьба: распорядитесь, чтобы мне дали возможность помыться, сменить одежду, белье и обувь. Это в Ваших же интересах: моя ватная фуфайка и валенки в сырой холодной камере жадно впитывают влагу, я простужусь, заболею и умру, а значит унесу на тот свет массу полезной для Вас информации. Ваше начальство Вас за это по головке не погладит. И еще. Думаю, в этих застенках не найдется одежды, которая была бы мне впору. Поэтому"я прошу, чтобы подобрали что-нибудь потеплее и поудобнее из моего гардероба, который остался в моем номере в гостинице «Астория».

Прокопович медлил с ответом, прикидывая, какие последствия могут быть, если ее просьба будет выполнена.

— Что Вас смущает? — спросила она. — Мой побег невозможен. Я задержана так непрофессионально, что мое ведомство уже осведомлено о моем провале. Я теперь для них не представляю никакого интереса — отработанный материал. А для Вашей молодой разведывательной службы в период ее становления мой опыт и мои связи могли бы быть чрезвычайно полезны.

— Все будет зависеть от того, насколько достоверны и исчерпывающи будут Ваши сведения. Если они удовлетворят следствие, Ваша просьба будет выполнена. Я доложу своему руководству о Вашей просьбе.

— Нет, нет! Этот вопрос Вы сможете прекрасно решить самостоятельно и незамедлительно. А вот о чем надо будет обязательно доложить начальству, я Вам скажу позже. А сейчас давайте Ваши вопросы.

— Вы намерены сотрудничать со следствием? — осторожно спросил Прокопович, не надеясь на положительный ответ.

— Безусловно, — усмехнулась она, все также пристально и оценивающе разглядывая его. Ведь это мой единственный шанс сохранить жизнь. К тому же я не испытываю никаких патриотических чувств к стране, на которую я работала: я немка по происхождению, русская но воспитанию, а в Великобритании я наемница.

— Тогда расскажите, какие цели вы преследовали, скрываясь в Десятинном женском монастыре под видом юродивой Таси? Ведь это были Вы, не правда ли?

— Да, это была я. Я все Вам расскажу, но раньше не могли бы Вы распорядиться принести нам по чашечке кофе: я продрогла и очень хочу пить...

— Сейчас попрошу принести Вам кофе, но настоящего у меня нет, есть желудевый.

— Нет, желудевого не нужно. Может быть, есть чай?

— Чай есть, настоящий, правда не китайский, а краснодарский, но тоже ничего.

— Тогда — погорячее и покрепче, без сахара, пожалуйста. Кстати, когда Ваши люди будут в номере за моей одеждой, пусть захватят там же баночку отличного бразильского кофе, он нам пригодится во время наших долгих посиделок.

Напившись чаю и усевшись поудобнее на своем высоком стуле, Дагмара начала свой рассказ.

— Мое задание имело предысторию. После того, как ваш умелец Фридрих Цандлер запустил свои ракеты на керосине, его работами заинтересовались и ваши, и английские военные. Так вот, я получила задание выяснить, насколько продвинулись работы в этом направлении, каковы результаты испытаний этих разработок и каковы перспективы развития. Воинская часть, где проводились эти испытания, находилась рядом с монастырем. В число военнослужащих этой части был внедрен наш агент. Я осуществляла связь между ним и нашим резидентом.

— Назовите имена агента и резидента.

— Сразу видно, что Вы не знакомы с условиями конспиративной работы британской разведки, иначе не задавали бы подобных вопросов. Мы не знаем фамилий друг друга. У агента был псевдоним «Радек». Фамилию можно получить в личном деле по месту службы, но она явно фальшивая.

— Но может быть — словесный портрет, особые приметы...

— Зачем? Его фотография есть в личном деле в воинской части, с ним вместе служили сотни бойцов, каждый из которых может описать его внешность, повадки и привычки. Я же встречалась с ним глубокой ночью в заранее оговоренное время. Даже лица его толком не запомнила. Но все же есть особые черты, которые могу охарактеризовать только я. По моим наблюдениям он был не простой солдат, а специалист-взрывник, который знал тонкости дела и был способен оценить результаты испытаний. И если в профессиональном отношении он был дока, то как разведчик — новичок, работал не по зову сердца, а по принуждению, причем страшно тяготился этой своей ролью.