Дорис Лессинг - Бабушки (сборник)

— Портвейн, — поправил Лайонел.

— Лучшее бургундское, — сказал Эдвард. — Вроде этого. Лучшее и есть лучшее. Если бы меня кто спросил — ведь мне никакого выбора не предложили, да, отец? — я бы отказался. У меня не осталось никаких приятных воспоминаний об этой школе. Я знаю, Виктория, что ты там училась…

Поняв, что Эдвард даже не помнил события, которое в ее мыслях осталось таким ярким и реальным, Виктория чуть не заплакала.

Овладев голосом, она ответила:

— Да, это плохое место. С тех пор, как я там училась, стало даже хуже. С тех пор, как мы там учились, — обратилась она к Томасу.

— На прошлой неделе там кого-то ножом пырнули, — сообщила Джесси, намереваясь уколоть своего бывшего мужа.

— Что снова возвращает нас к заданному мной вопросу, — напомнил Лайонел, обращаясь к Виктории. — Если мы пошлем Мэри в хорошую школу? Я должен сказать, что в наших рядах не полное согласие…

— А когда оно у нас было? — спросила Джесси.

— Некоторые из нас — я, например, — считают, что Мэри могла бы учиться в пансионе.

— В пансионе? — Это повергло Викторию в шок. Хотя она знала, что семьи вроде Стэйвни отправляют порой детей в пансионы в совсем раннем возрасте. Но сама считала это бессердечным.

— Я же тебе говорил, — сказал Томас, — естественно, Виктория на пансион не согласится.

— Действительно, — смело подтвердила она, глядя на Томаса с благодарной улыбкой, — на пансион я не согласна.

И на миг их обоих накрыла большая сладостная волна, и они вспомнили то лето, когда чувствовали себя так, словно они вдвоем против всего остального мира.

Вмешалась Элис:

— Я училась в пансионе, мне безумно нравилось.

— Да, но тебе тогда было тринадцать, — напомнил Эдвард.

Итак, кто из Стэйвни был согласен отправить Мэри в эту холодную ссылку? Элис и Лайонел.

— Ну хорошо, — продолжил Эдвард. — Значит, никакого пансиона. По крайней мере, пока. Но есть хорошая школа для девочек, недалеко, несколько остановок на метро и чуть-чуть пройти пешком.

Виктория задумалась о том, какие дочку ждут трудности. Там учатся девчонки, у которых есть деньги и разные вещи, как у Стэйвни, а у нее дома… для доброго сердечка Мэри это будет нелегко: два мира, и ей придется приспосабливаться к ним обоим.

Виктория заговорила с Лайонелом, который все это задумал, по сути, намереваясь осуществить ее мечту о будущем Мэри:

— Я бы не смогла отказаться, как же? Для Мэри это очень важно, — она наконец осмелилась обратиться к Томасу, напоминая, что он все-таки отец ребенка. — Томас, что ты скажешь? Это должно быть и твое решение.

— Да, да. Это точно. — По воинственному взгляду, которым он посмотрел на отца, на брата, все поняли, что Томас чувствовал себя — как и всегда — приниженным. — Да, я тоже должен решать. И я считаю, что последнее слово за Викторией. Главное, что не в «Беовульфе».

— Если я скажу «нет», я никогда себе этого не прощу. Но я хотела бы еще поговорить и со своей… ну, она мне не сестра, но я именно так к ней отношусь, — сказала Виктория.

Бесси слушала ее, кивая и улыбаясь — « я же говорила ».

— Они отберут у тебя Мэри, хотя сами они видят это иначе, — сказала подруга.

Главный вопрос оставался открытым, даже невысказанным, со всеми потенциальными потерями и выгодами. Мэри провела со Стэйвни месяц, который особенно подчеркнул необходимость спасать ее от такой жизни и отправлять в хорошую школу.

— Ну, — рассуждала Бесси, — зато она получит образование. Чего о «Беовульфе» не скажешь.

— Но ты училась там и довольно неплохо устроилась, — возразила Виктория.

— Ты знаешь, о чем я.

И опять они вернулись к невысказанному. Например, Мэри разговаривала совсем не так, как Стэйвни. Томас мог говорить просто, с поддельным американским акцентом или на кокни, как он это называл, но она сама ни разу не слышала, чтобы кокни так разговаривали — а какие они в привычной обстановке? Стэйвни дома почти всегда говорили… возвышенно, что ли, и Томас в том числе. У Мэри по сравнению с ними просто противный голос.

— Ей будет трудно, — сказала Бесси, — какой смысл это отрицать.

— Знаю, — согласилась Виктория, задумавшись о том, что ей самой очень долго приходилось трудно, но ничего, пережила. Бесси было полегче, с такой-то матерью, как Филлис, зато тяжело теперь, но она тоже переживет.

Она написала Томасу письмо, подчеркнув его права: «Томас, я принимаю ваше великодушное предложение. Прошу тебя поблагодарить от моего имени своих родителей. Мэри будет нелегко, но я ей объясню».