Пэт Конрой - Обрученные с Югом

— Повтори, что я тебе сказала в день перед окончанием школы, — требует мать. — Ты произнесла блестящую речь, только ушла от темы.

— Вы сказали мне, что я самая талантливая ученица, которая когда-либо заканчивала школу «Пенинсула». — Голос Шебы дрогнул, на этот раз не под влиянием актерского мастерства.

— Дальше, — требует мать. — Это не все. Что еще я сказала? Итак, дорогая…

— Остановит кто-нибудь это или нет? — не выдерживает Фрейзер, зажимая уши.

— Бетти, возьми Шебу. А я выведу доктора Кинг. Ничего другого не остается, — предлагает Найлз.

— Вы сказали мне, что я или открою средство против рака, или стану шлюхой, каких свет не видывал, — говорит Шеба.

— Рак по-прежнему является бичом человечества. Сбылась вторая половина моего предсказания.

— Господи боже мой! Да что же это такое, мать! — вырывается у меня. — Монсеньор, не трудитесь провожать ее до машины. Просто сбросьте с балкона, и все.

— Я была еще ребенком, — в слезах говорит Шеба.

— Ты никогда не была ребенком, дьяволица, — отвечает мать.

— Но теперь-то ты уже взрослая, Шеба, — вмешивается Молли. — Веди себя как взрослая. Забудь. А вы, доктор Кинг, успокойтесь. Возьмите себя в руки. Шебе много досталось в жизни, и вы с Лео знаете это лучше всех. Лео, Айк, налейте всем еще выпить. Шеба, пойдем со мной на кухню, поможешь мне приготовить ужин.

— Кого ты хочешь обмануть, Молли? — усмехается Чэд. — Вы с Шебой понятия не имеете, что делать на кухне. Разве что жопы просиживать за болтовней.

— Следи за речью, братец, — говорит Фрейзер. — Здесь монсеньор.

— А вот наконец подвернулся предлог, чтобы мне уйти, — улыбается монсеньор и встает с дивана. — Я сделаю вид, что до глубины души оскорблен грубостью Чэда, и покину вас, прихватив с собой Линдси.

— Мать, мне кажется, монсеньору пришла в голову блестящая мысль, — вступаю я. — Ты должна сгореть со стыда после всего, что наговорила Шебе.

— Она первая начала, — отвечает мать, но ее гнев заметно стихает после того, как по расстроенным лицам гостей она понимает, что испортила вечер.

— Пусть будет так, — откликается Шеба.

— Неужели ты воображаешь, — снова вспыхивает мать, — будто я не знаю, что ты лишила моего сына невинности, грязная шлюха?!

— Боже Всемогущий! — краснею я до мозга гостей, в ужасе оттого, что вечер превратился в полное безобразие. — Пожалуйста, выведите мою мать отсюда!

— Ты трахалась с Жабой? — Айк недоверчиво смотрит на Шебу.

— Она похитила самое драгоценное, что было у моего сына — невинность! — повторяет мать.

— Нет! Нет, Линдси! Нет, мать настоятельница! Нет, доктор Кинг! — Шеба готова нанести ответный удар. — Самое драгоценное, что у него было, — это брат и ваш сын, которого вы потеряли, которого так любили. Вы помните его, Линдси? Я — нет. Я никогда не видела этого ребенка. Бьюсь об заклад, у него было доброе сердце, как у Лео. Кажется, его звали Стивен, Стив? Если не ошибаюсь, он покончил с собой задолго до моего приезда в Чарлстон. Поэтому вы никак не можете обвинить меня в смерти Стива, хотя вам, я уверена, очень этого хочется. Я не сомневаюсь, вы всю жизнь жалели, что вены себе перерезал Стив, а не Лео и что умер Стив, а не Лео. В вашем ненормальном, зловещем мире вам все время кажется, что вы теряете лучших, а с вами остаются худшие. Вы всегда относились к Лео как к второсортной замене Стива, вашего золотого мальчика.

— Ужас, что ты говоришь, Шеба! — кричит Фрейзер. — Это просто ужас!

Айк хватает Шебу в охапку, поднимает своими сильными коричневыми руками, выносит из библиотеки и через кухню выходит на лестницу. Молли открывает входную дверь, а Бетти помогает монсеньору довести мою мать до его «линкольна». Первый акт закончен, но второй еще впереди.

Я опускаюсь без сил на кожаную кушетку, закрываю глаза и пытаюсь проникнуться восхитительным покоем библиотеки, заполненной прекрасными книгами. Запах кожи успокаивает, у меня такое чувство, будто я спрятал голову в хорошо смазанную бейсбольную перчатку. Сколько помню, за долгие годы никто ни разу не посмел назвать имени брата в присутствии моей матери. Сейчас, в ядовитом угаре этого вечера, когда я пытаюсь вызвать в памяти лицо брата, передо мной возникает смутный, расплывчатый образ, похожий на эскиз, сделанный сепией. Все, что я помню, — Стив был красивым и золотоволосым, эта утрата разбила сердце мне, отцу, матери. Мы пытались выжить после страшного дня, но полностью никто из нас от удара так и не оправился. Я понимаю, что в этом мире поправимо все, кроме разбитого сердца.