Раз в неделю подполковник пользовал жену Костюка — Любку.
Любка Костюк работала в медсанчасти колонии фельдшером. Редкие счастливцы из заключенных, успешно «закосившие» в лазарет, могли по вечерним пятницам слушать, как за стенкой палаты, в приемном покое лазарета, ритмично скрипит и потрескивает топчан, как взрыкивает распаленный Хачикян и как сладостно подвывает и повизгивает Любка.
Тогда в палате на восемь больничных коек начинался бурный коллективный акт рукоблудного самоудовлетворения. Где главной доблестью считалось достижение оргазма одновременно с самим гражданином подполковником!
В эти краткие и могучие секунды рык подполковника Хачикяна перекрывал грохот двигателей землеройных машин и тяжелых бульдозеров на прокладке газопровода, мат конвоя вечерней смены взламывал границы Архангельской области и уже затихал где-то на юге Вологодской…
Инженер-водопроводчик Костюк знал о половом союзе своего патрона с собственной женой и даже, можно сказать, принимал в этих пятничных встречах небольшое, но непосредственное участие. К вечеру пятницы он — человек аккуратный и точный — начинал тревожно поглядывать на часы и молча показывать супруге на циферблат — не опоздай, дескать!
У подполковника же, как он сам говорил, все было повсюду «схвачено». На постройку дачи управляющего «Снаб-сбыта» — этой откровенно жульнической организации — Хачикян отрядил на целый месяц двадцать заключенных с легкими статьями, малыми сроками и мощным конвоем.
Транспорт, размещение и харчи — заказчика. Ну и, само собой разумеется, разная мелочовка — поршневые кольца, шатунные вкладыши.
И еще кое-что. В смысле — не хлебом единым… Такса оговаривалась заранее. Тем более что половина выплаченного шла не кому-нибудь, а самому начальнику колонии полковнику.
Фамилию полковника старый Рифкат Коган-Алимханов сейчас и не помнит. Столько лет!
Водителя своего, младшего сержанта внутренних войск из батальона охраны, Хачикян в такие поездки не брал. Оставлял на территории. Лишний свидетель. За руль посадил Рафика, сказал:
— Давай, Кулибин, поливай…
Рафик проехал километра три по проселку и говорит:
— Сцепление «ведет», гражданин подполковник. Надо бы диск феррадо поменять. А еще лучше — и всю «корзинку». Там такие прижимные лапки есть…
Хачикян повернулся назад, приказал Костюку:
— Запиши, чего брать у них на складе. — Потыкал толстым пальцем в Рафика и добавил: — Вот что он скажет, то и записывай. Понял?
— Так точно! Слушаюсь! — откликнулся с заднего сиденья Костюк.
Через сорок лет Рифкат Алимханов повторит мудрый дипломатический ход Костюка и купит себе за тысячу долларов еврейскую фамилию, чтобы свинтить за бугор…
Только Теодор Карлович, урожденный немец Роттенберг, станет украинцем «Костюком» значительно дешевле. Но тогда и на все цены были другие. А всего лишь за одно слово «доллар» в то время можно было схлопотать срок на всю катушку!
Теодор Карлович уже здесь, на поселении, взял и просто женился на красивой, отчаянной и молодой поблядухе Любке Костюк, сосланной сюда за любительскую проституцию и незначительную скупку краденого. И взял ее фамилию.
— Костюк! А Костюк!.. — не оборачиваясь назад, окликнул Костюка Хачикян. — Все хотел спросить, да забывал. Ты ж немец! А почему тогда фамилия «Костюк»?
— Я, товарищ подполковник, когда на Любочке женился, официально сменил свою фамилию Роттенберг на ее — Костюк.
— Зачем? — удивился Хачикян.
— А чтоб за еврея не принимали.
— Молоток! — одобрительно произнес подполковник Хачикян. — Это правильно! Это — по-нашему! По-советски! А то потом доказывай.
Он вынул пачку сигарет «ВТ», сам закурил и предложил Рафику.
— Спасибо. Не курю, гражданин подполковник.
Вот тут-то и произошло Второе чудо !Может быть, и не очень «чудо», но такого в колониях и лагерях, кажется, нигде не бывало.
— Ты… Вот что, Рафик… Или, как там тебя лучше называть, — смущенно проговорил подполковник Хачикян. — Если мы в неофициальной ситуации, говори мне просто — Гамлет Степанович.
— Спасибо, Гамлет Степанович, — просто ответил ему Рафик, и Хачикяну это очень понравилось.
Третье чудо произошло через четыре месяца.
Если попробовать назвать третьим чудомто, о чем сейчас подумал и вспомнил Кирилл Петрович Теплов, то он о нем знал просто из первых рук!
…В начале 1968 года Кириллу Петровичу позвонил главный редактор студии документальных фильмов и предложил написать сценарий и дикторский текст к двадцатиминутному фильму о процессе над десятью эстонцами, служившими во время войны в знаменитом эстонском легионе СС, в так называемых отрядах «Омакайтсе».
Читать дальше