Таня Костюкович - Две

Пару дней она не могла говорить и думать. Ей снились кошмары, в которых она видела мясо и части человеческого тела.

К счастью, разрыв кое-как затянулся и позже почти не беспокоил. Иногда лишь, в февральское полнолуние, когда спать совсем невозможно, и она лежала, уставившись в потолок, разорванное ранее место ныло неприятным воспоминанием, выбрасывая в кровь тревогу. А что потом? Он найдёт её непременно, куда бы ни бежала, потому что рана до конца не заживёт никогда. Тайком, незаметно подкрадётся и завершит начатое: порвёт на ленты все нежные сосуды. Не бойся, девочка, бывает и хуже.

Гематология

В закрытую комнату пролилась на пол луна, совсем не такая, как всегда: было светло, и луна краснела ярко, краснее крови на том же полу. Всё это смешивалось, как краски на палитре. Все молчали: ни словечка, ни шороха. Распускался вечер, за окном выла кошка. Пропитанный криками воздух весь провонял гормонами и страхом. Ни клочка кислорода. Я на шкафу сидела, всё смотрела и растворялась, точнее — сливалась, или даже разлагалась, в этой кроваво-лунной вонючей ванне. На ресницах — кровь, в носу — кровь, на подушечках пальцев, в печени и сосудах, слава Богу, тоже. Я не дышу. Мне так кажется, потому что я вся состою из крика, крови, возбуждения — в меня больше ничего, включая воздух, не влезает. Придёт мама с работы, что же я ей скажу?

Процедуры

В операционной на столе стоит женщина на четвереньках в нижнем белье. Во рту у неё пластиковая трубка, которая книзу переходит в огромный прозрачный сосуд. Я знаю, что ей должны вытащить лёгкие — это какая-то лечебная процедура. Вдруг понимаю, что я и есть эта женщина, и трубка в моём рту. В тот самый момент, когда я это осознаю, внутри здоровенной колбы на другом конце трубки появляются лёгкие. Мои . Мгновенно пустеет моя грудная клетка, клапан сердца прорывает тут же, и полую ёмкость в секунду заполняет воскресающий гормон. Захлебнувшись этим адреналином, я проснулась.